— Ты думаешь, boeuf bourguignon — это бифштекс?
— Конечно. Ведь биф — значит бифштекс.
— Биф — это бифштекс. Конечно, — Ширли, сдаваясь, кивнула. — Безупречная логика, новый Платон.
— Эй! — Регги нахмурился. — Я что-то не так сказал? Послушай, Ширл...
— Ширли! — выпалила она.
Регги вздохнул и откинулся на спинку. Он начинал понимать, что вечер почему-то развивается не очень хорошо. Интересно, почему ей так хочется, чтобы он называл ее полным именем? Девушки из колледжа тоже вели себя похоже. Ну, по крайней мере, в последнем колледже, самом знаменитом, куда папа поместил его, когда дела пошли хорошо. Раньше девушки были нормальные. А в этих больших колледжах все такие снобы. Как Ширл.
Ширли.
— Чем займемся после ужина? Пойдем в кино?
Она заметно повеселела:
— Замечательная мысль — мне всегда нравились старинные фильмы, которые демонстрируют на плоском экране.
Регги поморщился: он совсем не это имел в виду.
— В «Классической синераме» сегодня показывают «Седьмую печать» Бергмана.
Регги слышал о знаменитом Ингмаре Бергмане, когда проходил в колледже курс истории кино. Экзамен ему удалось сдать, потому что накануне приятель пересказал ему содержание фильма.
— А, может быть, лучше отправимся в театр с живыми актерами. Я могу достать билет на бродвейское шоу. Там все голые...
Ширли сумела сдержать дрожь:
— Но почему бы не пойти в кабаре?
— Действительно, — согласился Регги с похотливой усмешкой.
— Не такое кабаре! Я знаю место, где играют такой приятный джаз.
Регги вздохнул.
— Ладно, малышка, банкуй, это твой вечер.
— Я уже взрослая, Регги.
— Еще бы!.. О, прости!..
— Ваш суп, сэр.
Регги поднял голову и увидел благожелательно улыбающегося официанта. Потом посмотрел на тарелку супа, материализовавшуюся перед ним из воздуха, повернулся, но официант уже испарился.
Ширли вздохнула и взяла ложку.
Регги нахмурился и взял чайную ложечку.
— Мне никогда не нравились эти круглые ложки. Трудно в рот засунуть.
Ширли умудрилась улыбнуться.
— Регги, тебе не кажется, что уже достаточно?
— Н... нет. До второй порции горячительного у этой группы ничего не получалось, — он почти осмысленно осмотрел женскую джазовую группу и пожалел, что платья без бретелек так успешно сопротивляются тяготению. — Почему на них непрозрачные платья?
— Эти платья сделаны из настоящей ткани, Регги, а не из поляризованного пластика.
Регги раздраженно покачал головой.
— Ба... барахлюндия. Если у тебя есть что показать, это нужно показывать, — его пьяный взгляд устремился к Ширли.
— Даже не думай!
— Ну, может быть, стриптиз...
— Не думаю, чтобы мне хочется его дождаться, — Ширли решительно встала. — Регги, я хочу спать. Пошли.
— Что? О, да! Конечно! — Регги повеселел. — Спать — это замечательно.
— Только спать, — твердо заявила Ширли, — и ничего сверх того.
— Ладно, ладно, — ответил Регги. Он встал, едва не опрокинув столик. Нахмурился, узрев винное пятно у себя на рубашке. — Ну... высохнет...
Ширли смотрела на ручеек джина, текущий по столу. Смяла салфетку, бросила в лужу и отвернулась.
Но ей пришлось порыться в сумочке и вернуться — Регги ушел, не оставив чаевых.
Регги улыбнулся, и машина устремилась вниз. Ширли закричала, а великосветский шалопай довольно ухмылялся. Ах, эта свиристелка смотрит на него свысока? Ну, ничего, скоро поймет, на что он способен! Может, за столом он не очень хорош, но когда дело дойдет до другого... Стоит ей увидеть, каков он за рулем, сразу поймет, что с ним порезвиться в постели сплошное удовольствие!
— Осторожней! Ты столкнешься с домом!
— Нет, трусишка... Пролетим в шести дюймах.
Машина отвернула, миновав тридцативосьмиэтажное здание на расстоянии даже двух дюймов, а не шести.
— Больше спать не хочешь? — торжествовал Регги.
— Нет, спать не хочу, но у меня ужасно болит голова! Регги, пожалуйста, включи автопилот.
Регги поморщился.
— Нельзя доверять управление компьютеру, если хочешь по-настоящему позабавиться!
— Если я захочу позабавиться, то отправлюсь на Кони-Айленд* [2] , — простонала Ширли.
— Ах, оставь, — Регги наклонил машину и начал крутой спуск. — Вести машину клево!
Ширли завопила и вцепилась в обивку. Ее била крупная дрожь.
— Не верещи, все будет в порядке, — Регги выровнял машину, надув губы.
— Слава Богу! — Ширли едва не потеряла сознание. — Регги, пожалуйста, высади меня. Или найди побыстрее гигиенический пакет!
— Эй, не надо никаких эксцессов! Эта обивка совершенно новая!
— У меня нет выбора! — выдохнула Ширли.
— Ну, ладно, ладно! — Регги с отвращением сбросил скорость и машина начала спокойно снижаться.
Ширли дышала медленно, всхлипывая.
— Никогда... больше... не хочу... такое... испытывать!
«И не испытаешь, судя по нашему свиданию», — про себя сказал Регги, глядя на пролетающую над головой полицейскую машину.
— Интересно, куда это он чешет?
— О, наверное, где-то просто пьяный водитель, — Ширли глубоко вздохнула и выпрямилась. Машина села. — Мы уже сели?
— Да, мы благополучно вступили в контакт с поверхностью земли, — заверил ее компьютер. — Точнее, с асфальтовым покрытием.
— Боже, какое счастье, — Ширли протянула руку и схватилась за ручку двери.
— Эй! Ты что делаешь? — возразил Регги.
— Выхожу, — решительно ответила Ширли.
— Глупая телка! — Регги сидел в углу, мрачно смотрел на приборы и пил очередной мартини. Окружающее расплывалась перед глазами, но это даже хорошо: алкоголь обязательно вытащит его из дерьма, в которое превратился вечер, на который он возлагал столько романтических надежд. — Что она вообще о себе мнит?
— У мисс Делдер образование в области искусства, — сообщил компьютер.
— Заткнись! — проворчал Регги. — Кто тебя спрашивает?
Компьютер обдумал команду «Заткнись», решил, что это равносильно приказу замолчать, потом сравнил с последующим вопросом, противоречащим приказу. Пришел к заключению, что, судя по контексту, вопрос
