глазах. Она больше не ведьма, она под покровительством Бога, хотя и грешница... как я сам. — Его голос упал, но тут же окреп: — И как каждый из вас! Да, ее грехи потяжелее, чем у большинства из вас, но найдется ли здесь хоть один, который скажет: я грешу не каждую неделю? А ведь вас не осуждают за это так жестоко, потому что вы приходите на исповедь и милостью Божьей получаете отпущение всех грехов. Чем же она хуже?
Он посмотрел по сторонам, честно позволяя желающим возразить.
Толпа переглядывалась, перешептывалась, но никто не выступил открыто.
Осмелился один Арвид, с багровым и свирепым лицом.
— Ну, хватит молоть! Грехи ей, слышь, отпустили, снова на ней благодать! А сколько душ она сгубила своими мерзкими чарами? Неужто она не понесет за это наказания?
— Эге-гей! — крикнула старуха. — Сжечь ее!
— Не бывать этому! — взревел патер Брюнел. — Казнь через сожжение предназначена для ведьм и еретиков. Она — ни то, ни другое. Хотите судить ее по закону Короля — отдайте ее королевским слугам. Но сами вы ее не сожжете, пока я тут священник!
— То-то и оно — пока! — парировал Арвид. — Все может измениться, патер!
— Смерть им! — крикнул женский голос. — Сжечь их обоих! Пусть грехи соединят их, а огонь всех очистит!
Снова взревев, патер Брюнел сбросил с себя епитрахиль, плюхнул ее на алтарь и ринулся в гущу толпы. Народ шарахнулся в стороны. Схватив Саессу за руку, священник понесся к выходу, как пушечное ядро, и вылетел за дверь. С минуту толпа стояла в оцепенении, потом с воплями тоже затеснилась к двери.
Опередив Мэта, сэр Ги врезался в толпу, расчищая себе путь одетыми в броню локтями. Мэт держался за ним, ведя за собой Алисанду.
Они прорвались вперед как раз вовремя: патер, держа Саессу за руку, стоя в плотном кольце народа, провозгласил:
— Вот, мы вне стен Божьего храма! Тот, кто считает себя вправе, пусть хватает ведьму!
Толпа возбужденно зашепталась. Арвид переглянулся с двумя соседями, те кивнули и стали пробиваться к патеру.
Он застыл, как бетонный, в напряженном ожидании.
Мэт порылся в памяти, вспоминая, как полицейские останавливают преступников, и рявкнул:
— Стой! Ни с места!
Троица от неожиданности остановилась.
Мэт рванулся к ним, держа руку на эфесе меча.
— Если вы на такое отважитесь, я буду на стороне патера!
— Я тоже! — присоединился к нему сэр Ги, вынимая меч из ножен, — Наши два меча против целой толпы — это славно! Равные силы, лорд Мэтью, честный бой!
— Ну хватит! — взорвалась Алисанда. — Охладите ваш пыл, сэр Ги! Негоже рыцарю биться с крестьянами, вы — их защитник... А вы! — Принцесса повернулась к толпе. — Священник только исполняет свой долг, защищая эту женщину — она кающаяся грешница и она снова под покровительством Господа.
Арвид выпучил глаза.
— Как, и вы туда же, леди?
— Да, — отвечала Алисанда. — И в моих жилах течет благородная кровь. Вот мой суд: она больше не ведьма, она свободна!
Мэт подумал, что Арвид и сам все это прекрасно знает, но, чтобы отступить, сохранив лицо, ему нужен предлог. Раз особа благородных кровей сказала, никуда не денешься. Похоже, и у аристократизма есть свои преимущества.
Арвид замялся. Один из сельчан что-то шепнул ему на ухо, кивая на принцессу, и глаза заводилы стали круглыми, как две долларовые монеты. Он уставился на Алисанду, как будто только что увидел. Потом забормотал:
— А ведь это ей-богу она. Ей-богу.
Мэт боролся с приступом раздражения. Какой простой выход из затруднительного положения.
Оробевший Арвид опустился на одно колено перед принцессой.
— О, госпожа наша, наша...
— На сегодня будет довольно и миледи, — перебила его Алисанда ласково, но твердо.
И протянула ему руку.
Арвид коснулся губами кольца на ее пальце и обратил к ней лицо, исполненное преданности. Потом встал, поклонился и пошел прочь по образовавшемуся в толпе проходу, а за ним один за другим потянулись крестьяне, смиренно, почти испуганно поглядывая через плечо на принцессу.
Постепенно площадь перед церковью опустела. Мэт повернулся к Алисанде:
— Я совсем забыл, ваше высочество, что вы владеете магией особого рода.
Алисанда, довольная, улыбнулась.
— Бодрись, господин маг, ты еще познаешь искусство повелевать. Однако сегодня я не заметила промахов в твоем поведении. И должна признать, что не так уж много найдется людей, на которых я могла бы положиться в подобных переделках.
Мэт недоверчиво посмотрел на нее. Что за крутой вираж? Но вдруг понял, что это — предложение мира, и ответил улыбкой, уже обращаясь к патеру Брюнелу:
— Что ж, святой отец, кризис миновал.
— Да только это не он их успокоил, — заметила Саесса. — От твоей помощи мало проку, святой отец. При любом другом священнике таких безобразий бы не было.
— Твоя правда, — безропотно согласился священник. — Но я имел в виду защитить не тебя, а моих бедных крестьян от вооруженных рыцарей.
— Вон оно как! Ты так старался, что чуть было не началась заваруха!
— Я же не просил господ встревать в разговор, — проворчал патер Брюнел. — Я бы и сам разобрался со своей паствой.
— Так или иначе, но все обошлось, — примирительно сказал Мэт, не желая, чтобы они продолжали препирательства. — Саессу не тронули, и твоя паства осталась цела.
— Так-то оно так. — Священник нахмурился. — Однако тем дело не кончится. Пока вы здесь, опасности можно не бояться, Божья милость с нами. Но в деревне есть горячие головы, их подбивают на черное дело дьявол и злые силы, которые бушуют сейчас в нашем королевстве. Сначала начнется шепот, потом разговоры, и чем громче эти люди говорят, тем больше подогревают себя. К темноте они дойдут до кипения и снова отправятся за ведьмой, чтобы сжечь ее. Положим, даже тогда никто не посмеет вам перечить, леди, но зачем искушать судьбу? Послушайтесь моего совета — пускайтесь в путь не мешкая.
Алисанда усмехнулась.
— У нас и в мыслях не было тут задерживаться, святой отец. — Она обернулась к своей свите: — Едемте, господа!
Принцесса направилась к своей лошадке. Сэр Ги и Саесса последовали ее примеру. Но Мэт успел схватить сэра Ги за плечо. Рыцарь оглянулся, удивленно поднимая брови.
Обращаясь к патеру Брюнелу, Мэт сказал:
— А что будет с вами, патер? Ведь если они темной ночью выйдут охотиться на ведьму, а ведьмы не найдут, они, пожалуй, отыграются на вас как на запасном варианте.
Подумав, священник покорно кивнул.
— Твои слова не лишены основания. Они и правда могут прийти по мою душу. Но если они убьют меня, это будет справедливо.
Мэт зашелся от возмущения. Неужели в этой сумасбродной стране живут одни добровольные жертвы?
— Простите, святой отец, но мне кажется, ваш случай не безнадежен.
— Совсем нет, — поддержала его принцесса. — И если вы нуждаетесь в епитимье, у нас есть одно дело, которое требует твердости духа и самоотверженности.
— Такая епитимья мне нужна как воздух, — сказал священник.
