– Разумеется, с Консанжа мы глаз не спускали. Нападение на себя он инсценировал, только вот зачем? Может, испугался? Ладно. Теперь о главном моем просчете, за который я себя до сих пор корю. Мне удалось проникнуть на прием в посольство на очень небольшое время. Хотя я и выглядел как нищий, на пропуск у меня был настоящий. За то время, пока охрана решала, что со мной делать, я услышал, как Консанж просит одного из русских, чтобы его концерт приехал освещать журналист Алексей Климов. Алексей Климов – это имя Избранного, которое назвал мне Шарль. Чудак и не ведал, что сам он тоже Климов. Георг никогда не говорил сыновьям о своем прошлом, и они уже знали его как Клемана. Меня тогда вывели из посольства, видимо, за неподобающий внешний вид, но я все уже узнал. Избранный скоро прибудет в Париж. Счет шел на дни.
– А вам не кажется, Клетинье, что в этой Организации и в Ордене всем заправляет группа сумасшедших маньяков? Какой Избранный? Что он должен сделать? И к чему это все?
– Меня самого мучает отсутствие ответа на последний ваш вопрос. Россия – загадочная страна… Но больше меня волновало другое. Появись этот Избранный в Париже, могло бы произойти непоправимое… Сдвинулись бы такие исторические плиты, что нашу обожаемую Францию накрыло бы с головой. Я разработал идеальный, как я сам тогда думал, план.
Надо было во чтобы то ни стало помешать этому Климову попасть в Париж… Через нашу агентуру в Москве, там еще оставались верные мне люди, я получил об этом Климове весьма полную информацию. Я ожидал найти свидетельства его родства с Георгием Климовым, то есть с Георгом Клеманом, но такой информации обнаружить не удалось. В России после 17-го года родственников за границей боялись как огня. И старались оборвать с ними все связи. Биография Алексея Климова выглядела весьма заурядно. Из родственников никто ничем примечательным также не выделялся. Некоторый интерес представлял только дед по материнской линии, Дмитрий Шелестов. Он числился в без вести пропавших в Отечественную войну… В семье Избранного погибшего фронтовика чтили как героя, передавали из уст в уста семейные легенды. Ничего толком о его судьбе мне выяснить не удалось, но я решил использовать его имя как сигнал. Алексей Климов обязан был среагировать на человека, назвавшегося этим именем. Я решил послать в Москву Шарля…
– Господи! Он же, судя по вашим словам, не совсем вменяем.
– Так то оно так. Но во-первых, к тому времени после длительных бесед и психологических тренировок со мной он на глазах оправлялся, а во-вторых, такой человек не вызовет никаких подозрений. Я велел ему ходить по редакциям и спрашивать Алексея Климова. Сначала он должен был по Интернету определить всех журналистов с именем Алексей Климов, а далее представляться Дмитрием Шелестовым и сообщать одну и ту же нелепую историю. Сбоев не должно было быть. Я проделал за Шарлем его путь предварительно, как будто все рассчитав. Я знал редакцию, где работает Климов, но не мог эту информацию в целях безопасности сообщить Шарлю. Его задача в поиске… И он должен был, по моим представлениям, в первый день набрести на редакцию газеты «Свет», где в международном отделе числился Климов, а когда Климов клюнет на имя Дмитрий Шелестов, отвести его по одному адресу, якобы там есть люди, которые могут сообщить о судьбе деда Климова нечто новое и что сам он тоже родственник Шелестова, но по другой линии. Кто устоит перед соблазном выведать у жизни что-то новое о своей семье? Я предполагал, что этой парадоксальной, но, поверьте, психологически безупречной операцией я воспрепятствую появлению Избранного в Париже, а мои коллеги в Москве, не причиняя Климову вреда, на время изолируют его.
У Геваро кончалось терпение.
– Вы меня извините, Кристоф, я всегда питал к вам известное уважение, но эта ваша идея послать Шарля в Москву, да еще с таким прихотливым поручением могла прийти только в больную голову.
Клетинье поморщился.
– Сразу видно, что всю жизнь вы провели в полиции. Это я не в обиду. В спецслужбах, где в свою очередь я оставил львиную долю отпущенных мне Господом лет, методы несколько иные. Шарль был зомбирован мною по особой системе. Люди, прошедшие такую обработку, думают, что выполняют одно, а на самом деле за счет последовательности действий решают параллельную задачу, строго контролируемую теми, кто проводил психологическую и гипнотическую подготовку. Каждые два часа Шарль обязан был звонить мне и сообщать условленные слова, по которым я следил бы из Парижа за его маршрутом. Отсутствие звонков означало, что он в опасности и действует по своему плану.
– Ну если Климов не находился бы в тот день в редакции? – Геваро никак не мог заставить себя всерьез воспринимать всю эту галиматью.
– Вы плохо обо мне думаете. Распорядок Климова к тому времени мои люди изучили досконально. Вероятность осечки был сведена к нулю. Была…
Клетинье вдруг как-то поник и замолчал. Это длилось долго, Геваро забеспокоился.
– Может, воды? Вам нехорошо?
Клетинье будто не слышал этих слов.
– Я не учел одного. Шарль уже подвергался однажды зомбированию, когда милейшие его братья пытались стереть ему память. Вероятно, это привело к непоправимым последствиям. Одним словом, Шарль ничего не смог делать, забыл добрую половину из того, чему я его учил. Его болезнь, судя по его единственному звонку, обострилась, и теперь он один, в Москве, в гостинице, абсолютно невменяемый. А Алексей Климов уже вторые сутки в Париже. Живет в отеле «Гавана». Я пришел к вам, Геваро, потому что боюсь. Вы когда-то расследовали дело о том пожаре и, как я осведомлен, до сих пор хотите понять, почему Жорж Леруа тогда так себя повел. Надеюсь, я открыл вам глаза.
– Премного благодарен, – Геваро поклонился собеседнику и улыбнулся, – хотя у меня, признаться, теперь вопросов еще больше. Вот, например, первый. Кто виноват в смерти на улице Булар?
– Ответа у меня нет. Но я уверен, что эта смерть и появление в Париже Климова связаны самым роковым образом. Теперь к делу. Я все это рассказал вам не случайно.
– Надо думать, – философски заметил Геваро.
– Я должен исправить свою оплошность. Завтра, хотя… – Кристоф посмотрел на часы, – уже сегодня я улетаю в Москву. Я должен забрать оттуда Шарля. А вы должны довести в Париже мое дело до конца.
– Какое дело?
– Организация и Орден должны быть разоблачены.
9
Коль уж ребята, следящие за ним, ведут себя так нагло и уверенно, то он им ни в чем не уступит. Легрен подошел вплотную к их машине, не торопясь обошел ее, делая вид, что заинтересованно разглядывает.
– Эй, чего тебе надо? – растерянно крикнул один из парней. В глазах читалось, что им не давали никаких инструкций на случай такого поведения объекта.
– Этот вопрос был бы более уместным в моих устах, господа. Но я, как видите, его не задаю.
Он быстро достал пистолет с глушителем (благо этим искусством старые парижские полицейские владели в совершенстве, поскольку в годы начала их работы можно было выжить в борьбе с уличной преступностью, только делая все быстрее противника) и, как мишени, расстрелял колеса. Через секунду корпус автомобиля преследователей осел, а Легрен беззаботно направился к своей машине.
Через двадцать минут он уже был в управлении, ожидая прибытия личного состава бригады. В связи с форс-мажорными обстоятельствами были вызваны все, не хватало только Клодин и Антуана.
Каждый получил свое, строго сформулированное задание и без лишних вопросов отправился его исполнять. Легрен дал своим подчиненным два часа. После этого все снова должны были встретиться в его кабинете и доложить о результатах. Хотя он и сам мог об этих результатах догадаться, однако он всегда учил своих ребят, что хороший полицейский отличается от плохого тем, что не верит сам себе, пока абсолютно все факты, даже самые незначительные, не будут доказывать единственно правильную версию. Привычно выкурив сигару и заполнив свой небольшой кабинет сладким, приятным дымом, он полез в стол и достал протокол допроса Антуаном Сантини Анастасии Безансон. Похоже, эта добропорядочная горожанка и мать семейства специально навела Легрена на след Гийома Клемана. Может быть, она и книгу специально подкинула? Нет. Это вряд ли. Она же всячески отрицала, что с месье Жоржем у ней сложились какие-то отношения, кроме вежливо добрососедских. Что ж! Пока мои ребята нароют что-нибудь, я изучу биографию этой Анастасии поподробнее. Тут может пригодится база Геваро. Заодно спрошу его кое о чем. Хотя нет! Он способен выдать ложную информацию, ведь его интерес к этому делу очевиден, но каков этот интерес? Не
