– Если позволите, – пробормотал Куин, кладя руки ей на талию. Мэдди ожидала этого, однако у нее перехватило дыхание от исходившей от него теплой силы. Он колебался, глядя ей прямо в глаза, затем легко поднял и усадил в седло.
Чудовищно быть полнокровной женщиной и ощущать, как тебя притягивает хорошо сложенный мужчина, каким бы помпезным и ни на что не способным, с ее точки зрения, он ни был. Мэдди помедлила, повозившись с поводьями Милашки, прежде чем вновь взглянуть на маркиза и сухо улыбнуться.
– Благодарю вас, милорд.
– Не стоит благодарности.
Маркиз вскочил на Аристотеля и, помахав рукой фермерам, которые сделали перерыв, чтобы обсудить этого джентльмена между собой, поехал впереди Мэдди обратно в Лэнгли. Девушка смотрела ему в спину. Она больше не могла притворяться: он принял ее игру и заставлял почувствовать вину за то, что она высмеивает его. Вот почему он так мил со всеми. Это не сработает, потому что она знала, чем на самом деле обусловлена его доброта. Ей следует пересмотреть и усовершенствовать свою стратегию.
Вернувшись в Лэнгли, Мэдди переоделась в желтое муслиновое платье, вышитое белыми веточками. Уже два года назад его вряд ли можно было назвать модным, теперь же оно казалось безнадежно устаревшим, но Фаулеры наверняка этого не заметят. А поражать ей было некого.
Уэрфилд предложил поехать в дядином экипаже. Не желая, чтобы маркиз в очередной раз подсаживал ее, Мэдди заторопилась к конюшне, где их ждал Уолтер с готовым экипажем. Кучер помог ей взобраться на узкое сиденье.
– Должен заметить, мисс Мэдди, что совсем неплохо, когда в Сомерсете появляются джентльмены, к тому же представители знатного сословия. Маркиз обещал не сообщать старине Георгу, что я здесь, – признался кучер.
Мэдди кивнула:
– Не сомневаюсь, он первым встанет рядом с тобой в зале суда, если ты решишь занять приготовленное тебе там место.
– Благодарю за доверие, мисс Уиллитс, – послышался позади раздраженный голос маркиза, – Именно так я и поступлю.
Пропади он пропадом! Что за манера подкрадываться в самый неподходящий момент? И почему от его голоса у нее так учащается пульс?
– Я глубоко верю… – начала Мэдди, пока он усаживался рядом с ней, и замолчала. Она думала, что маркиз наденет официальный черный костюм, и даже приготовила фразу на этот случай. Девушка никак не ожидала ни простого серого дневного камзола и лосин из оленьей кожи, заправленных в испорченные грязью высокие сапоги, ни очаровательной улыбки, от которой ее бросило в жар.
– Глубоко верите в… – напомнил он.
– В аристократию, – закончила она.
Маркиз удивленно хмыкнул, принимая вожжи из рук Уолтера.
– Это меня удивляет!
– Почему?
Куин взмахнул вожжами, и пара прекрасно подобранных гнедых тронулась легкой рысью.
– Время от времени я чувствую в вашем тоне сарказм.
– Вы ошибаетесь, милорд, – быстро отозвалась Мэдди, умело изобразив изумление. – Уверяю вас, мне это и в голову никогда бы не пришло, милорд! Кто я такая, чтобы критиковать маркиза Уэрфилда?
– Действительно, кто вы на самом деле, мисс Уиллитс?
Сначала девушка подумала, что он согласен с ее нарочитой приниженностью, и открыла было рот, чтобы сделать резкое замечание, но вовремя заметила, что его вопрос вызван обыкновенным любопытством.
– Я компаньонка вашего дяди, – проговорила Мэдди, проглотив крайне оскорбительное замечание, готовое сорваться у нее с языка.
– Да, вы служите у него четыре года. А чем вы занимались до этого?
Мэдди обескураженно уставилась на него.
– Как, вы помните…
– Вы прекрасно знаете о том, какое впечатление производите, – сухо заметил Куин.
Она сглотнула слюну, и все оскорбления, приготовленные на эту поездку, мгновенно улетучились. Черт бы побрал Уэрфилда с его комплиментами! Мэдди тряхнула головой. Она не знала, как на них реагировать: надо контратаковать – немедленно, прежде чем он поймет, что выиграл очко.
– Почему вы обременяете себя лестью?
– Разве это лесть?
– Это лесть – проявлять интерес ради пустой вежливости.
– А, – кивнул он. – Значит, я просто вежлив?
– Разумеется.
– Понятно.
Маркиз замолчал, и Мэдди подумала, что полностью смутила его своей ослепительной логикой. Нарочито игнорируя своего спутника, девушка сделала вид, будто любуется полевыми цветами, распускающимися вдоль дороги, и наслаждается щебетанием ласточек и пением малиновок, строящих
