– Да, я…
– Вы назвали Спенсера пьяным хамом.
Леди Эштон кивнула.
– Мне следовало сказать это громче. Я приглашаю вас и ее светлость ко мне на чай в четверг.
– Мы будем очень рады, – ответила герцогиня.
– О да, – повторила, улыбаясь, Мэдди. Куин, возможно, был прав, и в Лондоне еще сохранились теплота и порядочность.
Наконец герцогиня заявила, что они должны отправляться домой, и Мэдди со всех ног бросилась к двери, чтобы поскорее сесть в карету. Куин присоединился к ним через несколько минут.
– Как вы считаете, все прошло хорошо? – спросил он, откинувшись на сиденье напротив Мэдди.
– Суаре – не считается, – коротко ответила девушка, глядя в окно, пока они не миновали Керзон-стрит, где стоял Уайтинг-Хаус. Ей не хотелось разговаривать.
– Не считается? Тогда, ради Бога, скажите, что мы там делали? И почему я провел добрых двадцать минут, беседуя с этим пустомелей лордом Эйвери?
Мэдди смотрела на него, и ее забавляло, что он притворялся изнуренным, хотя, конечно, она никогда не позволит ему догадаться об этом.
– Скорее всего, обо мне будут говорить после нашего ухода. Люди редко оскорбляют в лицо, что вы только что продемонстрировали в отношении лорда Эйвери.
– Послушайте, Мэдди…
– Она права, Куин, – перебила его герцогиня. – И ты не облегчил нам задачу, болтаясь вокруг и выполняя роль лакея.
– Я не болтался вокруг, – негодующе запротестовал он. – Я выполнял роль послушного сына и хозяина.
– Хорошо, но в следующий раз делай это менее навязчиво, дорогой.
Куин сложил руки.
– Хорошо, я попытаюсь. Мне сопровождать вас в оперу завтра, или вам удастся мобилизовать отца?
– Опера? – Мэдди ахнула, и сердце громко застучало от охватившего ее смущения. – О нет! Пока еще нет.
– Да, ты будешь сопровождать нас, – ответила герцогиня, игнорируя протест их гостьи.
Неожиданно она потянулась к Мэдди и взяла ее за руку.
– Если бы им захотелось пошептаться, они бы так и поступили, присутствуете вы там или нет. И что бы они ни сказали вам при мне, им лучше быть повежливее.
– Если меня будут принимать, лишь когда я нахожусь в вашем обществе, ваша светлость, то не стоит и стараться, – неуверенно произнесла Мэдди, тем не менее, испытывая благодарность за неожиданную поддержку герцогини. В начале сезона все отправляются в оперу, так как пока еще не устраиваются большие балы или суаре. Помимо избранных знакомых герцогини, на представлении будут все, кто в это время находится в Лондоне.
– Это – только начало, Мэдди, – заявил Куин. – Поспешишь – людей, насмешишь.
– Вам легко говорить, лорд Уэрфилд. Не вы стоите на краю пропасти.
– И вы не стоите.
– А что мне делать, если я встречу Чарлза Данфри? – Девушка судорожно сглотнула. – Или моих родителей?
– Ваши родители пока еще не вернулись в город, – спокойно ответил Куин. – Я уже справлялся. Что же касается Данфри, мой друг Дансон сообщил, что он продал свою ложу в прошлый театральный сезон. Так что сомневаюсь, что он будет в опере завтра вечером.
– Да, а как насчет…
– Мэдди, – перебил маркиз, – не беспокойтесь. Я сдержу слово. Что бы ни случилось, для вас сезон закончится благоприятно.
Герцогиня переводила глаза с сына на гостью, затем откинулась на сиденье.
Куин рассказал ей, что они сражаются друг с другом при каждой встрече. Сейчас же ей показалось, что происходящее между ними скорее похоже на флирт. И еще она подумала, что произойдет, когда и они это осознают.
Герцог сообщил, что у него важная встреча, и герцогиня вместе с Мэдди, которая была настроена более благодушно, чем накануне, предприняли второй предварительный поход по магазинам. Если бы Наполеон спланировал свою кампанию так же хорошо, как герцогиня спланировала ее для Мэдди, он не гнил бы на Святой Елене. Куин, благодарный за несколько часов передышки, провел большую часть утра, вышагивая по библиотеке Бэнкрофтов. Элоиза приезжала в Лондон сегодня днем, и то, что он был не в состоянии раскрыть в своих письмах, казалось еще труднее сообщить ей приличной встрече – по крайней мере, без того, чтобы не прозвучало, будто у него были какие-то скрытые мотивы привезти Мэдди Уиллитс в Лондон. Которых у него, разумеется, не было.
– Черт бы меня побрал, если их не было, – громко пробормотал он, бросая на стул книгу, которую держал в руке. – Послушай, Элоиза, – начал репетировать он, – я просто пожалел девушку, жившую в глуши Сомерсета с моим скучным дядей. – Он задержался у окна библиотеки, затем тряхнул головой и продолжил беготню по комнате, чувствуя себя как птица, ищущая безопасный насест.
