родом из деревни, так что тебе разводить огонь. А я попробую открыть окна и хоть немного здесь проветрить.
26
– Обалдеть можно. – Ференцо с изумлением покачал головой. – И за все это время никто вас не обнаружил?
– Насколько я знаю, нет, – ответил Иона. – С другой стороны, каким образом? Мы стали легальными гражданами три четверти века назад, и единственное, чем занимались с тех пор, – это старались жить тихо и мирно.
– До настоящего момента.
– Едва ли мы в этом виноваты, – натянуто возразил Иона. – Зеленые вынудили нас.
– А затем предложили убить одного из своих, – пробормотал Ференцо, наполняясь холодным гневом.
Издевательство над детьми он всегда считал самым мерзким преступлением, а от мысли о ритуальном убийстве его пробирала дрожь. Но зеленые согласились на обряд принесения в жертву, подвергнувшись двум нападениям.
– Но это же было семьдесят пять лет назад. Зачем снова начинать распрю?
Иона тихонько фыркнул.
– Да перестань. У вас на Земле этнические распри длились тысячелетиями.
– Верно, но, как правило, дрались за один и тот же наследственный кусок грязи, – заметил Ференцо. – А ваша «гибель богов» произошла в десяти световых годах отсюда.
– Наша что?
– У Вагнера есть такая опера, – сказал Ференцо. – Северный вариант Армагеддона, когда все горит, как у вас в долине. Я к тому, что людям трудно забыть преступление прошлого, когда кто-то может точно указать место, где это преступление произошло. Но при смене среды обитания обиды обычно затухают. Ведь приходится привыкать к новым соседям и приспосабливаться к новым условиям жизни.
– Вы не понимаете зеленых, – вздохнул Иона. – У них ну, назовем это кастовым сознанием. Вся их жизнь, начиная с работы и кончая мышлением, выстраивается по четко централизованной схеме, приводимой в действие людьми, которые, как они считают, генетически предопределены быть вождями. Если эти вожди решили следовать предрассудкам прошлого, у других не остается иного выхода, кроме как подчиняться им.
– А у серых иначе? – спросил Ференцо.
– По сравнению с зелеными мы образцовые анархисты. У нас есть люди, которые улаживают споры, решают, как нам вести себя по отношению друг к другу и к землянам, и выступают в роли судей, когда кто-то переходит границы дозволенного. Но и только.
– Каждый серый за себя?
– В основном, хотя на деле все не так зловеще. Поведение серых также определяется его близкими. Поскольку у каждого есть какой-то круг родных и друзей и поскольку все эти круги пересекаются, получается, что мы более или менее подчиняемся всей группе.
– Как в сельской общине? – предположил Ференцо.
– Почему нет? – пожал плечами Иона. – Фактически так оно и есть: невидимый маленький город посреди Нью-Йорка.
– Почему тогда вам просто не собраться и не переехать?
Лицо Ионы ожесточилось.
– Нельзя отступать перед хулиганами. Полицейский должен знать это лучше других. Если зеленым удастся выжить нас из Нью-Йорка, они от нас никогда не отвяжутся. Единственный способ покончить с этим – повторяю, единственный – убедить их, что мы можем жить в мире. Нам совершенно не нужно становиться лучшими друзьями – пожалуйста, если хотят, пусть совершенно нас не замечают. Но мы имеем такое же право жить здесь, как и они, и никуда не уедем.
– М-м. – Ференцо снова отхлебнул из бутылки. – Не дашь мне еще раз взглянуть на твой пистолет?
Иона нахмурился, но отставил свою бутылку и протянул вперед левую руку.
– Вот так он вроде как зачехлен. – Он поддернул рукав куртки, обнажив затейливо украшенный металлический браслет. – Я поворачиваю запястье, чтобы достать его…
Он резко повернул запястье, и на глазах у Ференцо из-под браслета вдоль ладони вырвались серебристые щупальца, которые тут же переплелись между собой и сплавились в уже знакомую цилиндрическую форму.
– И вот он.
– Да, – кивнул Ференцо.
Теперь, внимательно рассмотрев оружие, он увидел то, чего не заметил раньше: на месте широкого браслета осталась только тонкая проволочная петля, соединенная с рукояткой такой же тонкой металлической проволочкой.
– Эта петля для того, чтобы ты не уронил его?
– И для этого тоже, но главным образом для того, чтобы направить молот-пистолет обратно, когда убираешь его, – ответил Иона. – Вот так.
Он раскрыл ладонь, и пистолет ушел обратно, распавшись на щупальца, и снова образовал браслет.
– Поразительно, – покачал головой Ференцо. – А как он действует? Он ведь не пулями стреляет?
– В каком-то смысле пулями. – Иона встряхнул рукой и снова извлек оружие. – Он выпускает маленькие силовые пузыри, которые ускоряются…
– Погоди, – перебил Ференцо. – Что выпускает?
– Силовые пузыри, – повторил Иона. – Энергетические заряды в форме шариков или дисков. Пузырь выбрасывается из ствола, набирает скорость и увеличивается в размере, пока не ударится в твердый объект. Тогда он распадается, передавая энергию цели.
– И сколько есть типов заряда?
– Только два: шарики и диски. Шарик сферический и передает энергию как молоток, а диск заострен и больше подходит, чтобы рубить.
– Значит, вчера вечером у участка ты стрелял в зеленых шариками, – медленно проговорил Ференцо, сопоставляя факты. – А стало быть, в Йорквилле другой серый отрубил ветку у дерева диском.
– В общем, так, но точно сказать не могу. В зависимости от расстояния любой заряд мот: срубить ветку.
– Постой, – Ференцо потер лоб, – ты же говорил, что не убил вчера тех двоих.
– Смотри, – вздохнул Иона.
Он приложил свободную руку к дулу молота-пистолета и нажал на спуск. Раздался слабый хлопок, но, насколько Ференцо мог судить, ничего не произошло.
– Как я уже говорил, заряд набирает мощность и энергию мере полета. Вблизи, – он снова выстрелил в ладонь, – практически ничего не происходит. Немного подальше…
Убрав ладонь, он выстрелил в пустую бутылку на расстоянии фута. Выстрел сбил ее, и она покатилась по полу.
– …уже начинаешь чувствовать. А еще дальше… – Он поднял оружие и прицелился в воображаемый горизонт. – Теоретически можно сбить верхушку горы.
Ференцо покачал головой.
– Выглядит чертовски опасно. Никогда не слышал об оружии, которое не работает на близком расстоянии.
– Возможно, это потому, что технически молот-пистолет – не оружие, – сказал Иона. – Он был разработан как инструмент для горных работ и обработки камня. Малая мощность вблизи используется для придания формы, большая на удаленном расстоянии – чтобы рубить породу и для грубой обработки поверхности.
– Гм. – Ференцо почесал в затылке. – Значит, когда ты сунул мне эту штуку в лицо на пожарной лестнице, это был стопроцентный блеф?
– В общем, так, – признался Иона. – А что еще мне было делать?
