Склонив голову набок, Саманта улыбнулась:
— Может, посмотрим последнюю серию «Сына Годзиллы»?
— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь мне общество зеленого монстра? — рассмеялся Ричард.
— Ты меня разозлил.
— Но зато ты кончила несколько раз подряд.
— М-м… — пробормотала Саманта. — Если ты будешь извиняться таким образом каждый раз, то я не прочь позлиться.
С этими словами она взяла пульт и включила телевизор. Усевшись рядом на диван, он взял ее руку и поднес к глазам, рассматривая длинные изящные пальцы с короткими аккуратными ногтями. У такой девушки, как Саманта, не могло быть длинных накрашенных когтей: они бы мешали ей при работе.
— У тебя руки художницы.
— Моя мама была пианисткой, — отозвалась Саманта, прижимаясь к его плечу, — во всяком случае, так говорил мой отец. Она выгнала нас обоих, когда мне было четыре года.
— Выгнала?
— Думаю, она выгнала Мартина и не стала особо возражать, когда он решил забрать меня с собой. — Она замолчала, потому что на экране появился Годзилла, спешащий на подмогу сыну. — Что касается того, были ли мы близки, то Мартин научил меня всему, что я умею. Мы могли бы быть напарниками. Ему, кстати, тоже нравились мои пальцы. С такими удобно обчищать карманы, — проговорила она и пошевелила пальчиками.
— Тебе, наверное, нелегко пришлось, когда его арестовали.
Она пожала плечами:
— Для меня это не было неожиданностью. С годами он стал менее… разборчив. Думаю, его талант пошел на убыль и он пытался компенсировать отсутствие навыков тем, что брался за любое дело. — Саманта сжала его ладонь, но тут же ослабила хватку. — Я никогда никому об этом не рассказывала. Даже Стоуни.
— И я никому ничего не скажу.
— Знаю. — Саманта поглубже зарылась в диванные подушки. — В последний год он работал один, и мы практически не общались. Мы оба имели дело со Стоуни, потому что доверяли ему, но сотрудничать с отцом я не хотела. Скорее всего он считал, что я возомнила себя талантливее его, и злился от этого. Кроме того, он завидовал тому, что я могла взять на себя работу, выполнить которую ему было не под силу, а с тем, чем занимался он, я даже связываться не хотела.
— А ты никогда не пыталась разыскать свою мать?
— Она без сожаления отпустила нас. Зачем мне искать такого человека?
Досада? Похоже на то, хотя в Саманте может просто говорить природный практицизм.
— Ты же сказала, что тебе было всего четыре. Может, отец рассказал тебе не всю правду?
— Стоуни всегда говорил то же самое. — Свернувшись комочком, она поцеловала его в шею. — Ладно, твоя очередь. Что такого темного было в твоем прошлом?
Господи, он никогда не признается ей в том, какое чувство наполненности посещает его каждый раз, когда Саманта сама идет на контакт. И как на него действуют ее прикосновения.
— Я не собираюсь давать тебе никаких подсказок, — пробормотал он. — О, смотри, Годзилла на кого-то наступил.
— Нет. Он почти никогда ни на кого не наступает, — рассмеялась Саманта. — Буду отгадывать сама. Ты когда-нибудь делал что-нибудь противозаконное? До того, как встретился со мной, конечно.
Ричард понял, зачем она задала такой вопрос: она хотела уравнять их положение. Доверие. Она доверилась ему, и он должен был ответить ей тем же.
— Однажды. Я действовал на теневой стороне закона, но доказать ничего нельзя.
— Расскажи.
— Ты можешь надолго упечь меня в тюрьму, — прошептал Ричард.
— Чепуха, Доннер тебя вытащит. Кроме того, я готова пообещать тебе то же самое, что ты мне.
Ричард вздохнул с притворным раздражением, чтобы скрыть свою неуверенность. Его девиз по жизни был: как бы ты себя ни чувствовал, никогда не показывай, что ты в чем-то не уверен. С Самантой, однако, придерживаться этого правила оказалось очень трудно.
— Я был не совсем честен с тобой, когда рассказывал о своих отношениях с Питером и Патрицией. Как только я узнал всю правду, еще до развода, я решил, что должен им отомстить. Мы с Питером занимались практически одним и тем же бизнесом, и я знал, что он пошел на большой риск, чтобы купить одну компьютерную компанию в Нью-Йорке, — медленно проговорил он. — Вернувшись в Штаты, я завел дружбу с главой аудиторской фирмы, которая ведала их отчетностью. В течение почти полугода я делал вид, что мы с ним близкие друзья, покупал все, на что бы он ни обратил свой взор, и однажды вечером он по секрету сообщил мне, что владелец компании, сэр Питер Уоллис, «наделает в штаны» — так он, по-моему, выразился, — потому что цифры, которые он ему покажет в пятницу, выглядят ужасающе.
— Ага, то есть ты воспользовался падением курса акций и выкупил компанию у него из-под носа?
— Да, а потом я распродал ее по частям.
— И как? Почувствовал удовлетворение?
— Нет. Питер потерял все, что у него было. Но с другой стороны, остались без работы семьдесят ни в чем не повинных людей, и только потому, что мне захотелось доказать Питеру с Патрицией, что приговора судьи мне недостаточно.
— Мне его даже жаль. Ты хоть что-то ему оставил?
— Уверен, ему есть на что жить. Бог свидетель, если бы я захотел, он остался бы без штанов. Но я решил, что одного раза достаточно.
— Ты добился своего, — заметила Саманта.
— Вот именно. В любом случае, если бы я окончательно разорил его, мне бы пришлось платить огромные алименты. Так что все хорошо, что хорошо кончается.
Саманта кивнула, а потом резко отстранилась и встала с дивана.
— Ладно, кино кончилось. Помоги мне сушить вещи.
— А кто победил?
— Годзилла. Он всегда побеждает.
Глава 23
Доктор Ирвинг Трауст откинулся на спинку стула, снял очки и сделал глоток чая со льдом.
— Мистер Аддисон, Рик… я даже не знаю, как вам это сказать. Я считаю, что картина поддельная.
Ричард неожиданно для себя шумно выдохнул. Сэм была права.
— Я подозревал это, доктор Трауст, но хотел заручиться мнением эксперта.
Трауст перевел взгляд на Саманту.
— Кто продал вам эту картину?
— Боюсь, все намного сложнее. Я купил оригинал Пикассо. — Ричард подошел к столу и сел напротив куратора музея. — Я бы хотел, чтобы вы взглянули еще на несколько предметов. Кроме того, я вынужден просить вас держать эту информацию в секрете.
— Я не буду участвовать в обмане, — сказал Ирвинг, нацепив на нос очки.
— Не волнуйтесь, Ирвинг, — вмешалась Саманта, которая подошла и села рядом с Ричардом. — Он не собирается перепродавать картину. Мы просто хотим понять, какой ущерб нанесен коллекции.
— Понятно.
Том Доннер приехал в тот момент, когда Саманта отбирала предметы для экспертизы.
— Простите за опоздание. Что я пропустил?
Ричард познакомил их с Траустом и кратко описал случившееся.
— Об этом известно только нам четверым, так что держи язык за зубами.
— Нам четверым? — повторил Доннер. — Я бы так не сказал. Где-то бродит кто-то еще.
— Если наш план сработает, то мы сможем доказать виновность Партино. Тогда я попробую убедить его рассказать все, что он знает.
— То есть ты хочешь выстроить цепочку фактов и припереть его к стенке? Умно.
