дополнительные пути.
– Сюда, – велела девушка, направляясь к одному из небольших строений.
Я посмотрел ей вслед, на мгновение ощутив, что не хочу двигаться с места. Я мог представить себе лишь одну причину, по которой паукам захотелось побеседовать со мной, и мысль об этом была не слишком приятной. Что еще хуже – они пошли даже на то, чтобы остановить целый поезд.
Я оглянулся через плечо, думая о реакции остальных пассажиров. Впрочем, ни о какой реакции не могло быть и речи по той простой причине, что никаких пассажиров не было. Остальная часть квадрорельса исчезла. На путях стояли лишь мой вагон, освобожденный от всех его обитателей, за исключением меня, и багажный позади него, прицепленные к другому локомотиву, который, судя по всему, и доставил нас сюда.
– Господин Комптон?
Я обернулся. Девушка уже подошла к зданию и ждала возле двери.
– Он самый, – пробормотал я, усилием воли заставив себя идти.
Она подождала, пока я поравняюсь с ней, и мы вместе вошли внутрь. За дверью оказалось небольшое помещение, столь же мрачно-функциональное, как и само здание. Вся его обстановка состояла из трех стульев, расставленных в виде треугольника. Один из них уже занимал весьма толстый мужчина средних лет в синем костюме, с коротко подстриженными седыми волосами. Позади него стоял паук, покрупнее кондуктора, но поменьше рабочего, возможно, начальник станции, хотя на его сфере-туловище отсутствовали обычные отличительные знаки в виде узора из белых точек.
– Добрый день, господин Комптон, – приветствовал меня незнакомец. У него был странный булькающий голос, словно он разговаривал из-под воды. – Меня зовут Кермод. Прошу садиться.
– Спасибо, – ответил я, шагнув вперед и усаживаясь на один из двух оставшихся стульев. Девушка заняла третий. – Могу я узнать, где нахожусь?
– Вы находитесь на участке технического обслуживания вне главного туннеля, – пояснил Кермод. – Его точное местонахождение не имеет значения.
– Я думал, все техническое обслуживание выполняется непосредственно на станциях.
Мужчина слегка пожал массивными плечами.
– Большая часть – да. Пауки не особо рекламируют существование подобных участков.
– Что ж, похоже, на этот раз им придется это сделать, – заметил я. – Или вы думаете, что на Нью- Тигрисе не удивятся, что квадрорельс прибудет к ним без двух вагонов?
– Вы недооцениваете пауков, – сухо произнес Кермод. – Вряд ли они пошли бы на подобное ради того, чтобы побеседовать с вами наедине, а затем столь очевидным образом подставиться. Нет. Вы снова окажетесь в поезде задолго до того, как он достигнет Нью-Тигриса.
– Ага, – пробормотал я, откинувшись на спинку кресла и делая вид, будто полностью успокоился – что отнюдь не соответствовало действительности. Значит, пауки не просто хотели побеседовать со мной, но к тому же еще и наедине. Все лучше и лучше. – Так в чем, собственно, дело?
– У пауков возникла проблема, – последовал бесстрастный ответ. – Из тех, что могут определить будущее всей Галактики. И, по их мнению, вы могли бы им помочь.
– Почему я?
На моем теле почти мгновенно выступил пот.
– Вы хороший наблюдатель, исследователь и аналитик, прошедший подготовку в одной из лучших организаций – разведке Западного альянса.
– Откуда меня вышвырнули год назад, – напомнил я, оставив пока без внимания информацию о том, насколько разведка действительно была одной из лучших.
– Но не за отсутствие способностей, – напомнил мне Кермод. – Всего лишь за… как это у них называется? Служебный проступок?
– Что-то в этом роде, – невозмутимо согласился я.
Именно так было написано в приказе об увольнении. Служебный проступок – будто меня поймали на краже полотенец в отеле!.. В свое время я поднял немалый шум в прессе, отдав в руки разведки нескольких политических козлов отпущения прямо в священных залах ООН, заслужив в итоге пожизненную ненависть как со стороны Генерального секретаря, так и директората. И все, на что им хватило смелости, – назвать это «служебным проступком». Но я не стал тратить время на пояснения и просто сказал:
– Кругом полно других бывших разведчиков, которые ничем не хуже меня и заслуживают куда большего уважения. Так что спрашиваю еще раз: почему именно я?
Толстяк нахмурился.
– Вы меня удивляете, господин Комптон. Мне казалось, что, учитывая вашу нынешнюю ситуацию, вы воспользовались бы любым шансом получить работу.
«Мою нынешнюю ситуацию». Внешне достаточно невинная фраза. Почтиневинная, вроде «служебного проступка».
Известно ли ему и паукам о моей новой работе? Трудно представить, каким образом они могли бы это узнать, после всех тех граничивших с паранойей ухищрений, к которым мы прибегли для сохранения тайны. С другой стороны, трудно представить, чтобы они были не в курсе. В конце концов их посланник оказался возле «Нью-Паллас Тауэрса» в тот самый вечер.
Однако ни выражение лица толстяка, ни его поведение ничем не выдавали того, что он располагает обо мне какой-то тайной информацией. В нем не ощущалось ни возбуждения, ни азарта охотника, напряженно ожидающего, когда добыча угодит в ловушку. Собственно, в нем не ощущалось вообще ничего, кроме почти щенячьей искренности, смешанной с легким беспокойством. Если он действительно знал обо мне все, то здорово умел скрывать свои настоящие чувства.
