— Да, я.
Я испугался было, что Чорт назвал им мое настоящее имя, но тут же успокоился. Если бы креан проговорился, если бы наджики наверняка знали, что за корабль стоит у них в порту, несколькими жалкими таможенниками дело бы не ограничилось. Нас бы встречал армейский батальон и посол паттхов со свитой в придачу, да еще, наверное, и духовой оркестр бы приволокли. Марширующий.
— Возникли какие-нибудь проблемы?
— Отдрайте люк, — приказал наджик, махнув рукой в сторону «Икара». — Прикажите члену своей команды посторониться и допустите нас на борт.
— Конечно, — согласился я, не двигаясь с места. — Но, может, вы все-таки скажете, в чем, собственно, дело?
По-моему, сперва он склонялся послать меня куда подальше, но потом, похоже, решил, что иногда соблюдать Торговый кодекс все же не помешает.
— Нам сообщили, что ваш корабль замешан в пере возке контрабанды, — ответил офицер.
Пока суд да дело, я успел вымокнуть до нитки. А вот во рту вдруг пересохло.
— В перевозке контрабанды? — кое-как просипел я, надеясь, что таможенник примет мое замешательство за изумление, а не за следствие нечистой совести.
— Да, — подтвердил гокра. — В частности, что у вас на борту находится незарегистрированный груз драгоценных камней.
Теперь уж я вытаращился на него с совершенно неподдельным изумлением.
— Драгоценные камни?! — эхом повторил я. — Бред какой-то. Не возим мы никаких драгоценных камней.
— Пожалуйста, скажите своему креану, чтобы отошел в сторону, — сказал наджик, пропустив мой протест мимо ушей. Его можно было понять: наверное, ему по два раза за день на протяжении всей своей карьеры приходится выслушивать подобные заявления. — Затем открой те люк и дайте нам подняться на борт для досмотра. Мне также необходимо взглянуть на ваше удостоверение личности.
— Конечно, — согласился я.
Дождь заливал мне лицо, я кое-как протер глаза, судорожно пытаясь понять, что, черт возьми, происходит. История про драгоценные камни была, конечно, полной чепухой, можно набить под завязку пятьдесят кораблей размером с «Икар» дритарианскими опалами, а патгхи и глазом не моргнут. Но если у наджиков есть основания полагать, что беременная ракета, у трапа которой мы мило беседуем под дождем, и есть «Икар», то к чему все эти сказки о контрабанде?
Ответ: оснований у них нет. Они не знают, что перед ними «Икар».
Следовательно, паттхи тут ни при чем, авторство затеи принадлежит исключительно наджикам, а история с самоцветами — или нелепая бюрократическая ошибка, или ужасное совпадение. Когда мы мастерили «Икару» поддельные документы, я нарек его «Спящей красавицей», поскольку думал, что вряд ли кому-нибудь еще в Спирали придет в голову назвать свой корабль в честь забытого русского балета девятнадцатого века. Вот будет смеха сквозь слезы, если окажется, что я не просто зря так думал, а еще и умудрился присвоить название настоящего контрабандистского корабля.
Вот только, к сожалению, через пять минут будет уже совершенно не важно, как и почему таможня наджиков заинтересовалась нашей «Спящей красавицей». На двигателях и пультах управления корабля было выбито около десятка различных номеров, которые числились в официальных реестрах по всей Спирали. Если Камерон как следует поработал, создавая историю своего фантома, в списках кораблей Торговой гильдии эти номера значатся как принадлежащие кораблю под названием «Икар», и в ту же минуту, как наджики начнут их сверять, с нами, считай, будет покончено. Если же Камерон не позаботился внести номера в реестр, мыльный пузырь лопнет чуть позже.
Наджики терпеливо ждали.
— Конечно, — повторил я, повернулся к ним спиной и зашагал туда, где Тера все еще удерживала Шоуна. У меня оставалась робкая последняя надежда: я вспомнил о замечании, которое братец Джон давеча обронил мимоходом, когда речь зашла о наджиках. Если мое не то чтобы слишком циничное толкование его слов окажется верным — еще не все потеряно. — Давайте перво-наперво отдраим люк, нам всем хорошо бы укрыться от дождя. Особенно Джеффу — ему малость нездоровится.
Когда я ухватил Шоуна за правый верхний манипулятор, в группе наджиков раздался басовитый рокот, который у этих парней заменяет смех. Вполне понятная реакция, поскольку наш электронщик выглядел не столько больным, сколько пьяным, Я решил, что смех — это добрый знак. Может, большое начальство и было преисполнено на наш счет самых серьезных намерений, но вот о собравшихся здесь таможенниках этого не скажешь. Мы с Терой протащили покачивающегося Шоуна мимо кордона наджиков к подножию трапа. Я набрал кодовую комбинацию, и люк за спиной Чорта открылся. Не дожидаясь, пока таможня даст добро, я шагнул вперед, и мы втроем потопали наверх.
— Не останавливайся, — шепнул я Тере, перестал удерживать хваталку Шоуна и вместо этого взял его под руку, чтобы сохранить видимость, что я все еще волоку :его по трапу.
Правой рукой я кое-как дотянулся до внутреннего кармана куртки и достал сложенную в несколько раз города, которую я запихал туда еще в такси. Одновременно левой рукой я достал из другого кармана ручку. И как только мы укрылись от дождя в переходном тоннеле, я быстро черкнул на карте пару слов.
— Интересная конструкция корабля, — заметил прямо за моей спиной гокра. Может, он и был достаточно Любезен, чтобы дать мне первым ступить на борт корабля, но инициативу упускать явно не собирался. — Илпеанской постройки, полагаю?
— На самом деле я даже не знаю, — ответил я. Теперь, когда зашла речь об этом, я тоже заметил в плавных обводах «Икара» некие отголоски излюбленных лекал илпеанов. Может, Камерон того и добивался? Как 0ы там ни было, стоит иметь это в виду — вдруг пригодится? — Я всего лишь наемный шкипер, а не владелец. Об истории корабля я не имею ни малейшего представления.
— А-а.
Мы уже почти миновали переходник и подходили к Люку, ведущему в главную сферу. За гокрой следовали остальные наджики, а замыкал процессию молчаливый Чорт.
— Но вы же пришли сюда не для того, чтобы слушать лекции по истории, — добавил я, доставая из кармана бумажник с документами и незаметно засовывая туда карту. — Вот мое удостоверение личности.
Мысленно скрестив пальцы, я протянул ему бумажник. Если моя догадка неверна, я не пойму, что просчитался, пока наджики не начнут сверять номера на пультах, а тогда мы будем уже по уши в… неприятностях.
Гокра взял бумажник и открыл его. Когда он увидел карту, в его фасеточных глазах что-то мелькнуло. И еще раз мелькнуло, когда наджик прочитал, что там написано. На мгновение, которое показалось мне вечностью, он замер, уставившись в карту. И снова я почувствовал вес плазменника в кобуре под мышкой, хотя прекрасно понимал, что устраивать перестрелку с десятью вооруженными таможенниками в такой тесноте — всего лишь верный способ быстро покончить с собой. Шоун, по-моему, вообще забыл дышать, да и Тера заметно напряглась.
Затем бережно, как будто боялся помять, гокра закрыл бумажник, даже не взглянув на мое настоящее удостоверение личности, и вернул мне.
— Благодарю, — чопорно сказал он. — Мы вас долго не задержим.
И он сдержал свое слово. Наджики побродили туда-сюда по коридорам, заглянули в машинное отделение и в рубку, мимоходом осмотрели изогнутые стенки грузового отсека и убедились, что там нет никакого люка, сделали копию фальшивых документов, состряпанных Камероном, о том, что грузовой отсек якобы был опечатан на Гамме, и подшили ее к своему делу. Пока они слонялись по кораблю, вернулся Никабар. Я велел ему обсушиться и начинать разогревать двигатели. Гокра вдруг, словно спохватившись, предъявил мне счет за топливо. Дескать, когда таможенники прибыли, они обнаружили у корабля заправщиков, мокнущих под дождем в ожидании капитана, и гокра любезно согласился передать счет лично. Похоже, его совершенно не удивило ни то, что я расплатился наличными, ни то, что в пачке, которую я вручил ему, оказалось на пять сотенных банкнот больше.
На том все и кончилось. Через десять минут таможенники снова вышли под дождь, быстро зашагали к ближайшим движущимся тротуарам и убрались восвояси.
