Таможенники в голубых шапках молча повиновались – взяли по стопке картин и передвинули на ближний к Пааликко край стола.
– Этот портрет здесь. – Фиббит брала и оглядывала гобелены один за другим. – Я его сделала всего лишь несколько дней назад, поэтому очень хорошо помню…
Она умолкла, растерянно глядя на очередную рамку с тканью.
– Что такое? – спросил Кавано.
Фиббит медленно положила три гобелена на стол и взяла четвертый. Впрочем, это был уже не гобелен, а бесформенные лохмотья.
– Что случилось? – спросил Кавано.
– Я не знаю… – едва слышно сказала ткачиха. – Не понимаю.
– Какой стыд… – с чувством произнес Пааликко.
Кавано посмотрел на мрашанца, затем подошел к Фиббит и наклонился к отложенным ею гобеленам. Два – в полном порядке, а вот третий… В одном углу кончики гвоздей, которые скрепляли рамку, на несколько миллиметров выступали из дерева.
– Кажется, я понимаю, что произошло. – Кавано показал острия. – Вероятно, при транспортировке гвозди расцарапали ткань на лежащем под ними гобелене.
– Да, похоже на то, – печально сказала Фиббит.
– А вы можете восстановить этот гобелен? – спросил Колхин. – Я имею в виду, соткать портрет еще раз?
– В этом нет необходимости. – Кавано метнул предостерегающий взгляд на телохранителя. – Я смог оценить стиль и технику по другим твоим работам, Фиббит. Не согласишься ли соткать на заказ гобелен с моим портретом?
Какое-то время все внимание ткачихи было приковано к погубленному гобелену. Потом она с присвистом вздохнула и положила рамку на стол.
– Конечно, я бы с радостью выполнила для тебя эту работу, Кавано, – сказала Фиббит. – Ты полетишь на том же корабле, что и я?
Кавано посмотрел на Пааликко:
– Я полагал, что ты сможешь сделать это в моих апартаментах, до отлета. Твой корабль отправляется еще через шесть часов.
Фиббит склонила голову набок:
– Шесть часов? Но мне сказали, что корабль улетает прямо сейчас…
– И он улетит, – вмешался Пааликко. – Коммерческий рейсовый корабль на Ала, о котором говорит лорд Кавано, действительно отправляется через шесть часов. Но твое место – на мрашанском дипломатическом курьере, который отбывает немедленно.
– Ах… – Фиббит снова повернулась к Кавано. – Мне очень жаль, Кавано. Но я могу дать свой адрес в Приб-Ала. Возможно, мы еще увидимся в будущем.
– Возможно, – сказал Кавано. – Но, с другой стороны, я так не люблю загадывать наперед. Увы, далеко не всегда мои личные интересы совпадают с интересами бизнеса, как это случилось в этот раз. И ты, Фиббит, можешь снова отправиться в путешествие, так что мне будет очень трудно тебя отыскать.
– Вы наверняка сможете выкроить время, лорд Кавано, – возразил Пааликко. – Для того, что действительно важно, время находится всегда.
– Неужели? – хмыкнул Кавано. – Неужели всегда? Какое-то время Пааликко пристально смотрел на него, потом произнес:
– Если вы хотите высказать свою точку зрения, лорд Кавано, я готов вас выслушать.
– Да, я действительно хочу кое-что сказать, – подтвердил его догадку Кавано. – Обещанного, как говорится, три года ждут, а я хочу получить свое уже сейчас. Другими словами, я предпочел бы, чтобы Фиббит соткала гобелен для меня не в туманном будущем, а сегодня.
– Но я не могу, Кавано. – Сандаал беспомощно развела руками. – Пожалуйста, не проси меня остаться. Как же тогда я доберусь до дома?
– Я сам отвезу тебя, когда закончу здесь дела, – сказал Кавано. – На моем корабле места достаточно.
– Но мой неведомый благодетель может обидеться, если я отвергну его дар, – возразила Фиббит, виновато глядя то на Пааликко, то на Кавано.
– Я так не думаю, – заверил ее Кавано. – Истинные благодеяния совершают из великодушия и ради пользы нуждающихся, а не ради их благодарности. Я уверен, твой благодетель будет рад, если ты вернешься домой. И не важно, каким именно образом ты туда попадешь. – Он посмотрел на Пааликко. – Надеюсь, мрашанское правительство не станет возражать, если Фиббит задержится на Мрамидж еще на один день?
– Честно говоря, это прибавляет нам хлопот… – нерешительно сказал Пааликко. – Ее проездные документы уже оформлены, а время отбытия назначено. Было бы неправильно с нашей стороны нарушать процедуру.
– Но, наверное, для бывшего парламинистра Севкоора можно сделать исключение, – сказал Колхин.
Пааликко нарочито медленно повернулся к телохранителю.
– Я полагал, лорд Кавано. что у людей низшие чины не вступают в разговор без разрешения.
