Мак с Джимом пробрались меж гомонящих людей к двери Лондона. Она была закрыта, окно — тоже. Под ним столпились люди, и каждый старался подглядеть, что делается в освещенной комнате. Двое преградили Маку путь.
— Какого черта прешь?
— Нам нужно Лондона повидать.
— Вон оно что! А захочет ли он?
— Спросите, чего ж вы?
— Как зовут-то?
— Скажите Лондону, что док и Джим хотят его по видать.
— Это ты, что ль, роды принимал?
— Кто же еще?!
— Ладно, доложу. — И он скрылся за дверью. Почти тут же снова появился на пороге и распахнул дверь.
— Заходите, ребята. Лондон вас ждет.
Клетушка Лондона была спешно переделана в «кабинет», то есть притащили несколько ящиков, чтоб было где сидеть. Сам Лондон восседал на кровати, наклонив вперед голову с круглой проплешиной. Семеро членов комитета, дымя сигаретами, расположились кто сидя, кто стоя. Все разом обернулись на Джима и Мака. Лондон, похоже, был не в духе.
— Привет, док. Привет, Джим. Рад вас видеть. Новости знаете?
— Ничего не знаем, — Мак плюхнулся на ящик. — Мы с Джимом все разъезжали. Так что случилось?
— Да все вроде бы в порядке. Ребята Дейкина тоже забастовали. И в садах Гилрея председателя выбрали, Бэрк его фамилия. Завтра намечаем всеобщее собрание.
— Отлично, — обрадовался Мак, — отлично сработано! Но много мы не сделаем, пока не выберем исполнительный комитет и единого руководителя.
— Ну, как вы съездили по своим делам? — спросил Лондон. — Я пока ребятам ничего не говорил, вдруг, думаю, не выйдет.
— Значит, так, — Мак повернулся к семерым. — Нам разрешили разбить лагерь на участке в пять акров. Земля эта частная, так что никто, кроме санитарного управления, нас оттуда не попрет. А у нас будет свой врач, ему и карты в руки.
Члены комитета чистосердечно обрадовались новости, заулыбались.
Мак продолжал:
— Я пообещал этому фермеру, что наши ребята ему бесплатно урожай соберут. В два счета управимся. Место удобное, посередине долины, воды много.
Один из комитетчиков, не утерпев, вскочил на ноги.
— Лондон, можно я сейчас всем ребятам расскажу?
— Конечно, валяй. А что это за ферма, док? Мы, может, там общее собрание завтра и проведем.
— Это ферма Андерсона, сразу за городом.
Вслед за первым членом комитета на улицу выскочили еще двое. Поначалу было тихо, потом поднялся говор, шумный и взволнованный, но никто не кричал. Шум рос и ширился, казалось, он заполнил все вокруг.
— А что сталось со старым Даном? — спросил Джим.
Лондон поднял голову.
— Его сначала хотели в больницу. Да что ему там без толку валяться. Врач у нас есть, проследит, как нота срастается. Здесь же, чуть дальше меня живет. А за стариком женщины приглядывают. Так что ему совсем неплохо. Отсюда его теперь и не выгонишь. Он сейчас вовсю командует, гоняет всех, и своих сиделок в том числе, почем зря.
Мак спросил:
— Ну, а от хозяев ничего не слышно?
— Как же, управляющий приезжал. Спрашивал, не собираемся ли вновь за работу браться. Мы ему — ни за что! Тогда, говорит, выметайтесь к утру. Говорит, целый поезд желающих работать утром приедет.
— Не приедет, — перебил его Мак. — Раньше послезавтра он работников не соберет. Времени не хватит. Ну, а мы успеем к достойной встрече подготовиться. Кстати, Лондон, какие-то парни — назвались тоже комитетом хотели нас с Джимом из долины убрать. Так что предупреди ребят, чтоб поодиночке не ходили. Пусть друзей за компанию берут.
— Займись этим, Сэм, скажи ребятам, — кивнул одному из комитетчиков Лондон, и тот вышел. Снова с улицы донеслись громкие голоса, словно волна прокатилась по галечному дну. На этот раз голоса звучали грозно и гневно.
Мак неторопливо скатал бурую самокрутку.
— Устал, — признался он. — А дел еще непочатый край. Ну, ничего, до завтра подождут.
— Ложись-ка спать, — посоветовал Лондон, — набегался за день-то.
— И верно. После рабочего дня особенно тяжело. Враги наши вооружены. Нам оружия держать нельзя. У них деньги. Они могут наших ребят подкупить. Для наших изголодавшихся бродяг и пять долларов богатство. По этому, Лондон, когда говоришь с ребятами, взвешивай каждое слово. Ведь тех, кто продается, и судить-то строго нельзя. Мы должны действовать умно, безжалостно и быстро, — говорил Мак невесело. — Не победим сейчас, придется все заново начинать. Как это ни прискорбно. Мы бы без труда победили, держись ребята сплоченно, заодно. В порошок бы всех хозяев стерли. И не надо нам ни оружия, ни денег. Голыми руками душили бы, зубами бы грызли. — Мак упрямо вскинул голову. Лондон сочувственно и смущенно улыбнулся, как будто кто из друзей очень уж разоткровенничался.
Массивное лицо Мака залилось краской стыда.
— Устал я, ребята. Вы продолжайте, а мы с Джимом немножко вздремнем. Да, вот еще, Лондон. В завтрашней почте придет посылка на имя Алекса Литла. Там листовки. Почта приходит в восемь утра. Пошли кого-нибудь из ребят, ладно? И проследи, чтоб листовки быстро распространили. Они нам в помощь. Пошли, Джим. Пора и поспать.
Они легли, не зажигая света. За стеной сидели люди, им не до сна. Гул голосов проникал сквозь тонкие стены, распространялся, казалось, по всему миру. Со стороны городка доносился лязг буферов и пыхтенье маневрового паровоза. Прогрохотали по шоссе грузовики-молоковозы. Затем нежданно-негаданно раздались звуки губной гармоники — голоса за стеной враз смолкли, люди прислушивались. Но лишь гармоника нарушала ночную тишину. Еще Джим услышал, как закукарекал петух, и крепко заснул.
7
Занималось холодное серое утро, Джима разбудили голоса за дверью.
— Здесь они, спят еще, наверное.
Дверь распахнулась. Мак резко сел на постели.
— Мак, ты дома? — услышал он знакомый голос.
— Дик! Как это ты умудрился в такую рань поехать?
— С доком Бертоном за компанию.
— И док здесь?
— Под дверью стоит.
Мак чиркнул спичкой, зажег свечу на щербатом блюдце. Дик повернулся к Джиму.
— Здорово! Ну, как у тебя дела?
— Отлично! А чего ради ты так разоделся? Ишь, на брюках стрелка, рубашка свежая.
Дик улыбнулся, подавляя смущение.
— Должен же кто-то в этой дыре выглядеть прилично.
Мак объяснил:
