тогда вперед выступила группа солдат Службы Безопасности, некоторые из которых держали пары тяжелых высоконадежных наручников. В горле Кейна застрял необъятный ком, когда он взглянул на эти наручники… ком дежа-вю и болезненного ощущения, что на этот раз история не повторится.
Затем группа приблизилась к пленникам настолько близко, что стали различимы их лица… и внезапно наручники были забыты.
– Гэлвей! – вырвалось из уст Кейна.
– Кейн, – величаво кивнул префект. Его взор пробежался по группе и нашел Лейта, но перед ним предстал и заговорил другой человек:
– Комвзвода Лейт, я генерал Куин, – сказал тот беспощадно довольным голосом. – Уж коль вы все оказались здесь и это имеет самое непосредственное к вам отношение, я хочу сказать, что соглашение между генералом Лепковским и Рекриллами не имеет дальнейшей силы. Вы участвовали в открытом восстании против Рекриллской Империи, и поэтому ее правительство уполномочило нас подвергнуть вас тюремному заключению с вынесением соответствующих приговоров за совершенные действия…
– Избавьте нас от официальной речи, генерал, – перебил его Лейт. Его голос был вполне спокоен, и Кейн заметил в нем нотки твердости.
Было очевидно, что генерал уже произнес свою речь, и на мгновение триумфальное выражение соскользнуло с его лица. Но быстро возвратилось снова.
– Я вижу, что хвастовство все еще остается в арсенале спецназа, – усмехнулся он. – Я полагаю, что вы не собираетесь произвести на меня впечатление своим стоицизмом. Итак, с настоящего момента я буду единственным человеком, от которого целиком и полностью будет зависеть ваша дальнейшая судьба, а я всегда получал особенное удовольствие оттого, как сдаются люди, считающие себя непреклонными.
– Нет, – спокойно сказал Мордахей, – ты не прав.
Все взоры обратились к маленькому спецназовцу.
– Не прав насчет чего? – требовательно спросил Куин.
– Что ты теперь решаешь нашу судьбу, – спокойно сказал ему Мордахей, и в его лице было что-то такое, отчего мурашки побежали по спине Кейна. – Твоя власть ограничивается только собственной похвалой, которой я бы тебя ни за что не удостоил.
Куин резко вздохнул, возможно внезапно поняв, что произойдет.
– Охрана! – крикнул он.
Но было уже слишком поздно. Рука Мордахея взмыла вверх и застыла чуть пониже очков. Кейн заметил едва уловимый блеск металла, и когда на Мордахея нахлынули запоздалые солдаты Службы Безопасности, он осел и растаял в их толпе.
– Медицинскую команду! – рявкнул Куин по направлению к баррикадам. – Остальные, наденьте же на них эти наручники. Это может быть всего лишь притворством.
Кейн напрягся, краем глаза следя за Лейтом и ожидая от него сигнала к действию. Но никакого сигнала так и не пришло, и массивные наручники сомкнулись у него на запястьях. Фактически Лейт был все еще шокирован тем, что сделал с собой Мордахей, и Кейн постепенно понял, что это была отнюдь не уловка.
– Ну? – нетерпеливо фыркнул Куин, когда над Мордахеем столпилась медицинская бригада, негромко гремя своими инструментами.
– Паралитический шок, – сказал один из медиков, доставая гипосульфит и застегивая наручники на руках Мордахея. – Эй, кто-нибудь, снимите с него это – я сделаю ему укол.
– А он не притворяется? – спросил Гэлвей, когда один из охранников, повинуясь, направился к нему.
– Вовсе нет. Да сними ее полностью. Спасибо.
Как только была снята правая перчатка спецназовца, медик сделал укол гипосульфита.
– Генерал, нам нужно немедленно доставить его в госпиталь – я дал ему стабилизатор, но это надолго не поможет. Он принял слишком большую дозу парализующего наркотика, а это аналогично серии выстрелов из парализующего дротикового пистолета.
– Так дезактивируйте его, – рявкнул Куин. – Дайте ему противоядие…
– Но я вам сейчас не могу объяснить, насколько специфичный наркотик он только что принял, – прервал его медик. – Все противоядия сами по себе очень токсичны, если только в крови нет парализатора. И введение неправильной дозы противоядия приведет к мгновенной смерти.
Куин скорчил гримасу, но коротко кивнул:
– Хорошо, тогда вызовите машину скорой помощи. И будь я проклят, если ему удастся улизнуть, – он повернулся к остальным. – А ну-ка, двигайтесь к барьеру, мы подождем там, пока не появится транспорт.
– Минуточку, – колеблясь, сказал Питман, шагнув по направлению группы, столпившейся вокруг Мордахея. Охранник Службы Безопасности пропустил его…
И только тогда Кейн с ужасом осознал, что с него сняли наручники.
– Питман, – спросил он. – Что?..
– Мне очень жаль, Кейн, – сказал Питман тихим голосом, избегая встретиться с ним взглядом. – Гэлвей, у Мордахея есть кассета, которую вы хотели послушать.
– Питман! – выдохнул Колвин. – Ты вшивый, вонючий предатель. Почему, во имя дьявола?..
– Потому что у меня не было выбора! – выкрикнул Питман, став на колено рядом с неподвижным Мордахеем. – Совсем никакого выбора. И если вы проклинаете меня, то проклинайте и Рекриллов – это они со мной сделали. – Его рука юркнула под рубашку спецназовца, скрывающая под собой пластичную броню, и
