фанатиков, либо от полных трусов. От тех, кто — в зависимости от философии — выбрал легкий или трудный выход.
Налитые кровью глаза киллера расширились, и Мило увидел в них свое отражение. Сэмюель Рот задергался и начал падать, но он успел подхватить его. Голова безвольно свесилась, на губах выступила пена. Мило держал в руках труп.
Он опустил его на койку, вытер руки о штаны и отступил к двери. В последний раз такое случилось с Мило три года назад, но и в те времена, когда видеть смерть доводилось гораздо чаще, он так и не смог привыкнуть к ней. К тому, как тяжелеет вдруг тело. Как быстро оно остывает. К выделению жидкостей (в данном случае на оранжевой робе уже расползалось темное пятно в области паха). К быстрому обрыву всего, что испытывал, чувствовал, переживал каждый — и добродетельный, и порочный — человек. И уже не имело значения, что всего лишь минуту назад он хотел высмеять его притворную набожность. Теперь это было неважно. А важно было то, что здесь, в бетонной камере, не стало вдруг целого мира. Внезапно, на глазах у него, словно кто-то щелкнул пальцами. И пришла смерть.
Он стряхнул оцепенение, когда за спиной затряслась дверь, и отступил, пропуская в камеру Уилкокса.
— Послушайте, здесь какие-то люди… — Шериф охнул. — Черт! — В глазах у него запрыгал страх. — Вы что с ним сделали?
— Он сам. Цианид.
— Но… но почему?
Мило лишь покачал головой и шагнул к двери.
5
В комнате для допросов специальный агент Джанет Симмонс смотрела на Мило через поцарапанный белый стол. Специальный агент Джордж Орбак при всех своих немалых габаритах определенно играл в этом дуэте вторую скрипку. Время от времени он поднимался, выходил из комнаты и через какое-то время возвращался с пластиковыми стаканчиками кофе, чая или лимонада.
Симмонс вела разговор свободно и непринужденно, как, наверное, и учили теперь на новых курсах для сотрудников Министерства национальной безопасности. Она часто наклонялась вперед и старалась держать руки открытыми, лишь иногда отвлекаясь, чтобы убрать за ухо выбившуюся темную прядку. Тридцать с небольшим, думал Мило. Симпатичная, с резкими чертами. Только вот правый глаз слегка косит. То, как она сидела, как демонстрировала свою красоту, должно было уменьшить психологическую дистанцию между ними, между дознавателем и допрашиваемым, сгладить враждебную составляющую. Она даже притворилась, что не чувствует, как от него воняет.
Отправив Джорджа Орбака за молоком для кофе, Джанет повернулась к нему.
— Ну же, Мило. Мы на одной стороне. Не забыли?
— Конечно, Джанет.
— Тогда скажите, почему в этом деле Компания вышла за пределы своей юрисдикции? Почему вы скрытничаете? Почему у вас секреты от нас?
Лимонад у миссис Уилкокс был, конечно, восхитительный, но слишком сладкий, и это уже ощущалось.
— Я же объяснял, — ответил Мило. — Мы несколько лет гонялись за Ротом. Узнали, что он пересек границу в Далласе, вот я и отправился туда.
— И даже не подумали позвонить нам? — Джанет выгнула бровь. — Знаете, а ведь у нас в Далласе тоже есть отделение.
Мило почесал голову. Мысленно.
— Я решил…
— Вы? А Том Грейнджер уже решения не принимает?
— Я предположил, — поправился Мило, — что если поставить в известность Нацбез, то вы пришлете кавалерию и испортите все дело — Тигр заподозрит неладное и скроется. Выследить его можно было только в одиночку.
— И вы…
— Я давно веду его дело, знаю его стиль работы.
— И посмотрите только, как чудесно все сработало, — Симмонс подмигнула — да, да, подмигнула. — Еще один удачный день для ЦРУ!
Мило сдержался, не стал отвечать на брошенный вызов.
— По-моему, Джанет, вам не в чем меня упрекнуть. Я готов сотрудничать и уже сказал, что у него во рту была капсула с цианидом. Перспектива провести остаток дней в Гитмо его не прельщала, вот он и раскусил ее. Можно, конечно, обвинить шерифа Уилкокса в том, что он не обследовал надлежащим образом ротовую полость, но это было бы несправедливо.
— Он разговаривал с вами. — Тон ее смягчился. — Точнее, вы разговаривали. Помощник шерифа… тот, с женским именем…
— Лесли.
— Верно. Так вот, Лесли сказал, что вы провели наедине минут двадцать.
— Скорее пятнадцать.
— И?..
— Да?
Симмонс, надо отдать ей должное, даже не повысила голос.
— И о чем вы разговаривали?
— Чтобы разговорить такого, как Тигр, киллера высшего класса, пятнадцати минут недостаточно.
— Так вы просто сидели? Сидели и смотрели друг на друга?
— Я задавал вопросы.
— Вы его трогали?
— Что?
— Вы пытались выбить из него информацию?
— Конечно нет. Это же противозаконно.
Она вроде бы даже хотела улыбнуться, но передумала.
— Хотите знать мое мнение? По-моему, вы — вы лично и Компания в целом — в отчаянном положении. Вы исчерпали кредит доверия и теперь делаете все возможное, чтобы сохранить свои пенсии. Ради этого вы готовы даже убивать.
— Похоже, вам это не сейчас пришло в голову.
На сей раз Джанет позволила себе улыбнуться — может быть, решила, что он шутит.
— Скажите, что было у Тигра на вас? Вероятно, что-то очень серьезное. Может, Том использовал его? Для своих темных делишек. Не знаю, мальчики, чем вы там занимаетесь, в своей башне, но подозреваю, чем-то очень нехорошим.
Мило удивила ее горячность, а еще больше то, что она говорила с сознанием полного превосходства.
— Надо думать, у Нацбеза никаких секретов нет?
— Есть, конечно, но к суду общественности привлечены не мы. Наше время еще не пришло.
В комнату с двумя бумажными пакетами в руках ввалился Джордж Орбак.
— Молока нет. Только порошок.
Джанет Симмонс поморщилась.
— Ладно, неважно. — Она сложила руки на груди. — Мистер Уивер уходит. Ему нужно принять душ. А мы лучше поговорим с мистером Грейнджером.
Мило побарабанил по столу костяшками пальцев и поднялся.
— Если что понадобится, не стесняйтесь.
— Был бы толк.
