— Держись подальше отсюда. Симмонс встречалась с Фицхью. Она уже знала, что ты в Париже, и потребовала предоставить все наши материалы по Энджеле. Я ничего ей не показал, но Фицхью струхнул и ко вторнику сдался. — Он помолчал. — Проблема в том, что запись неполная. Зря ты попросил Эйннера выключить камеры.
— Ты сам дал разрешение.
— Моя ошибка, и мне с ней жить. А теперь рассказывай, что узнал.
Мило объяснил главное. Во-первых, что все расследование в отношении Энджелы строилось на неверной информации.
— И Лен никогда не выносил лэптоп из посольства. Так, по крайней мере, утверждает Диана Морель. И тогда получается, что тебя обманули. Кто? Может быть, твой контакт из МИ-шесть. Тебе бы надо связаться с ним.
— Невозможно. Фицхью уже уведомил британцев, что мои полномочия истекли. Они ничего мне не скажут.
— Ладно. Я сейчас на конспиративной квартире Энджелы. Надеюсь что-нибудь найти.
— Имей в виду, важны только вещественные доказательства. Что будешь делать, если ничего не найдешь?
— Пока не знаю.
— Упрешься в стену, позвони мне в Нью-Джерси. Может, придумаю что-нибудь. Номер у тебя есть?
— Не напомнишь?
Мило взял со стола ручку и записал телефон загородного дома Грейнджера.
— И еще одно, — добавил старик. — Теперь, когда меня там нет, Туризмом официально руководит Фицхью. Где ты сейчас, он понятия не имеет, но если узнает, что ты с Эйннером… сам понимаешь, что случится.
Из кухни, жуя «сникерс», вышел Эйннер. Вышел и остановился, разглядывая сделанные пером рисунки в стиле «ню», которыми Энджела украсила комнату.
— Думаю, что понимаю.
Такой ответ, должно быть, не убедил Грейнджера, и он пояснил:
— Фицхью позвонит Эйннеру — он знает его код — и прикажет доставить тебя в Штаты. Живым или мертвым. Так что рекомендую избавиться от него как можно скорее.
— Понял, — Эйннер закончил разглядывать картинки и повернулся к Мило. — И, Том…
— Что?
— Если позвонит Тина, скажи, что со мной все в порядке, ладно? Что я вернусь, как только смогу.
— Хорошо, скажу. Да ты ведь ее знаешь — она ни одному моему слову не верит.
Закончив разговор, Мило вернул телефон Эйннеру и попросил заняться спальней.
— Ты же оставил меня наблюдать за улицей.
— Сейчас это важнее, — ответил Мило, хотя на самом деле он просто не хотел отпускать напарника, чтобы не пропустить звонок от Фицхью.
На сей раз поиски отняли не более двадцати минут. Полагая, вероятно, что квартира на улице Давида д'Анжера безопасна, Энджела положила материалы по Тигру в папку, а папку прикрепила к днищу софы «ИКЕА», стоявшей напротив телевизора. Две сотни документов, фотографий и заметок на вырванных из блокнота листках. Все разложено по порядку, систематизировано, чтобы новые сведения, к примеру о Рахмане Гаранге, сразу пополняли соответствующий раздел с уже имеющейся базовой информацией и фотографией. Объем собранного материала поражал. Мило представлял, на какой риск приходилось идти Энджеле, чтобы организовать запись телефонного разговора или сделать тот или иной снимок.
Он забрал всю папку и заглянул в спальню, где Эйннер отламывал каблуки от туфель — искал тайники.
— Хватит. Давай убираться отсюда.
Сортировкой информации занялись немного позже, в ресторанчике на Монмартре, за жареной бараниной.
— Хочешь сказать, она собрала все это одна? — засомневался Эйннер.
— Именно это я тебе и говорю.
— Выходит, я ее недооценивал.
— Мы все ее недооценивали.
Начав собственное расследование, Энджела в первую очередь занялась банковскими счетами Рольфа Винтерберга в Цюрихе. Используя свои связи, получила выписки из счетов трех банков, согласно которым два открытых Винтербергом счета были закрыты вскоре после смерти Сэмюеля Рота. К этой информации Энджела приложила листок с такой записью:
РВ — житель Цюриха
Живет один?
Нет
Какая компания?
Дальше шел длиннющий, на двадцать страниц, список компаний, разделенных по основному виду деятельности. Почему Энджелу заинтересовали именно эти компании и каким критерием она руководствовалась, отбирая их, оставалось непонятно. На четвертой странице Энджела отметила черным маркером фирму «Угритек СА». Почему она выбрала именно ее? Какие-либо указания отсутствовали, но Мило понимал, что у Энджелы были на то свои причины, скрытые, возможно, на других страницах, тех, что просматривал Эйннер.
Название показалось Мило знакомым, но с чем именно оно было связано, стало ясно только тогда, когда он перевернул страницу. Следующая представляла собой распечатку с веб-сайта «Угритека», компании, занимающейся распространением и внедрением передовых технологий в Африке. А потом он увидел фотографию — приятный мужчина с тронутыми сединой вьющимися волосами и обольстительной улыбкой. Подпись под снимком гласила: «Директор, Роман Угримов».
Мило выдохнул — так шумно, что Эйннер оторвался от чтения и посмотрел на него.
— Нашел что-то?
— Тебе попадалось название «Угритек»? Это компания.
Эйннер покачал головой и зашелестел страницами, листая назад, а Мило закрыл глаза, восстанавливая в памяти жуткую картину того давнего дня, 11 сентября 2001 года, когда в 10.37 утра голова тринадцатилетней Ингрид Шепплхорн раскололась от удара о венецианскую мостовую. И крик Романа Угримова: «А ведь я люблю ее, мерзавец!»
Лишь об очень немногих людях Мило мог сказать, что ненавидит их. В Компании такое чувство, как ненависть, недолговечно, поскольку при том объеме информации, к которому имеешь доступ, перспективы подонков, совершающих мерзкие, отвратительные деяния, просматриваются слишком легко и ясно. Но и зная о том, что именно случилось тогда, Мило никак не мог объяснить для себя убийство Ингрид Шепплхорн.
13 сентября, убедившись, что беременной женщине, Тине Кроу, уже ничто не угрожает, он выбрался из больницы и направился прямиком в палаццо Угримова. Визит обернулся пустым, бессмысленным жестом, подкрепить который угрозами или наполнить агрессией Мило не мог из-за дырок в груди, но его оказалось достаточно, чтобы проникнуться к владельцу палаццо презрением и ненавистью. Русский слишком уверовал в свою неуязвимость: сколько бы преступлений он ни совершил, все проблемы решались с помощью чековой книжки. Итальянская полиция допрашивала Угримова только один раз в связи со смертью находившейся на его попечении девушки, а вскоре после допроса появилась и официальная версия случившегося: бедняжка покончила с собой.
— Вот, — Эйннер протянул лист.
— Что? — не понял Мило.
