мне, я рассказала, что случилось и чего хочет Манджино.
Уилсон старался не отрываться от Лианны взглядом.
– И что?
Лианна снова опустила голову.
– Он сказал, что больше не верит мне, – прошептала она. – Думает, что я пытаюсь его ограбить. – Ее глаза наполнились слезами. – В результате меня же еще и сделали виноватой!
Уилсон тронул ее за подбородок и приподнял лицо.
– Давай съездим в больницу, – предложил он.
– Я думала, раз я тебя соблазнила, раз мы с тобой встречаемся, со мной не произойдет ничего плохого, – призналась она. – Ведь ты служишь в ФБР! Мне казалось, теперь я в безопасности!
Уилсон покачал головой:
– Пока не написала официальную жалобу – нет. Я так тебе и говорил с самого начала!
– А сейчас у них есть пленка, где я с этими… Я даже не помню, что произошло! Ничего не помню! Я выпила газировки, и мне захотелось спать. Вот и все.
– Тебя накачали наркотиками, – пояснил Уилсон. – В крови должны остаться следы. Если мы поедем в больницу…
– Он даже тебя не испугался! – закричала Лианна. – Он нашел твою карточку – и все равно не испугался.
– Давай-ка прямо сейчас поедем в больницу, – твердил Уилсон. Он потянул Лианну за руки, но она отмахнулась и с кривой улыбкой спросила:
– Чего ради?
– Тебя осмотрит врач. Может быть, нужно наложить швы или еще что-нибудь. Собрать доказательства того, что тебя изнасиловали. Вдруг потом ты передумаешь и захочешь наказать своих обидчиков? Но, если ты в самое ближайшее время не поедешь к врачу, уже ничего нельзя будет сделать.
Лианна сидела в каком-то оцепенении. Вдруг из глаз у нее ручьем хлынули слезы.
– Нет, – прорыдала она. – Не могу!
30
Пока Фама выволакивал Спиранцу Тангорру из спальни, ее муж пытался извлечь из кармана брюк пистолет. Руки у него были связаны в предплечьях, но ему удалось прорвать изношенную подкладку и нащупать рукоятку пистолета.
Фама швырнул Спиранцу Тангорру на пол и велел ей встать на колени. Она взвизгнула. Ее трясло от страха. Она не сводила взгляда с мужа, но не могла заставить себя закричать.
В глазах у Витторио Тангорры стояли слезы. Плача, он просил жену простить его.
– Снимай с себя все! – приказал Фама пожилой женщине.
Спиранца посмотрела на нож в руках головореза и медленно сняла с себя домашний халат. Увидев ее ношеное нижнее белье, тот поморщился и повернулся к Витторио.
– Она не кусается, когда берет в рот? – спросил он.
– Прошу вас, – умоляющим тоном произнес Витторио Тангорра.
– Да пошел ты! – оборвал его Фама. – А ты давай быстрее! – прикрикнул на старуху.
Та, дрожа, стояла на коленях. Кроме мешковатых панталон, на Спиранце Тангорре ничего не было. Вся правая сторона тела представляла собой сплошной синяк после предыдущей встречи с Фамой.
– А ну-ка, сделай ему минет! – приказал Фама. – Достань из штанов его сморщенный член и бери его в рот!
Витторио Тангорра закрыл глаза. Пожилая женщина наклонилась вперед и расстегнула пряжку на ремне мужа. Фаме захотелось пить.
– Продолжайте! – велел он, выходя на кухню.
Спиранца Тангорра заметила, что ее муж наклоняет голову направо и косит глазами. Присмотревшись, она увидела рукоятку пистолета, торчащую из кармана. Она вынула пистолет. Взяла его обеими руками и наконец посмотрела на мужа.
– Пристрели его, – прошептал Витторио Тангорра.
Спиранца Тангорра плотно зажмурила глаза.
– Даже гребаного пива в доме нет! – ругался Фама, возвращаясь в столовую. – Что же вы пьете, мать вашу?
– Стреляй! – закричал жене Витторио Тангорра.
Фама похолодел. Опустив голову, он увидел, что старуха целится в него из пистолета. Он повернулся и кинулся назад, на кухню. Спиранца Тангорра нажала на спусковой крючок. Фама ощутил острую боль в спине; потеряв равновесие, он ударился о кухонный шкафчик. Потом со всего маху ударился о плиту. Закинул руку за спину – потрогать, нет ли крови. Кровь была, и много; он намочил пальцы. Фама хотел встать, но ноги его не слушались.
Дальше все для него происходило как в замедленной съемке. Боль в спине становилась все нестерпимее. Ему показалось, что мышцы сокращаются сами по себе. Он видел себя как бы со стороны. Вот он открывает дверь и идет по улице. Подбегает к своей машине. Заводит мотор и отъезжает прочь. Фама уткнулся лицом в пол. Теперь перед его глазами был только линолеум в белую и зеленую клетку.
Услышав шорох, Фама повернул голову.
На пороге кухни показался Витторио Тангорра. В руках он сжимал пистолет, из которого только что стреляла его жена. Посмотрев на гангстера, лежащего на полу, Витторио сплюнул.
– Stronzo, – сказал Тангорра. – Засранец! Отправляйся в ад!
Перед глазами Джека Фамы мелькнула картинка: он выбегает из дома. Витторио Тангорра три раза выстрелил в него, попав в шею и голову.
Бенджамин Лукесси приехал на пирс Канарси за несколько минут до Ларри Берры. На нем был белый нейлоновый спортивный костюм с малиновой полосой. Став спиной к ветру, дувшему с залива, он поставил ногу на скамейку и стал читать завтрашний бюллетень скачек.
Вскоре на пирсе показался Ларри Берра с небольшой спортивной сумкой в руках. Он повернулся к ветру лицом и поставил сумку на скамью.
– Что там у тебя? – осклабился Лукесси.
– Пятьдесят тысяч, – ответил Берра.
Лукесси подозрительно огляделся по сторонам. Заметил старый, полуразвалившийся грузовичок, стоящий метрах в двадцати от них, и некоторое время наблюдал за ним.
– Неужели у меня день рождения, а я забыл? – спросил Лукесси.
– Манджино велел мне принести деньги тебе, – ответил Берра.
Лукесси поморщился и снова переключил внимание на грузовичок, пытаясь разглядеть водителя.
– Остаток принесу через два дня, – продолжал Берра. – Пока больше достать не смог.
– Остаток от чего? – спросил Лукесси, поворачиваясь наконец к Берре. – О чем ты вообще говоришь, мать твою?
– Остаток денег за фильмы, – пояснил Берра. – Фильмы с Лианной. Те, в которых ее трахают двое юнцов. Те, которые вы отсняли.
Лукесси схватил Берру за воротник и как следует тряхнул.
– Я отснял?! – возмутился он. Отступив на шаг, он проворно обшарил Берру по бокам, проверяя, нет ли на нем спрятанного микрофона.
– Ты правда думаешь, что я на такое способен? – пробормотал Берра.
– А чем ты лучше других? – ответил Лукесси, вставая на колени и обхлопывая Берре ноги. Убедившись, что на том нет ничего подозрительного, он встал.
– Так о чем ты вообще тут мямлишь? – снова спросил Лукесси у Берры.
