Наши дальнейшие поиски не увенчались успехом — ни одного глухаря мы больше не увидели.
Вдалеке раздался выстрел. Сорокин прислушался.
— Ребята охотой занялись или беспокоятся за нас, дают сигнал.
Оказалось, что мы далеко отошли от лагеря. Ребята копошились у костра. На треноге над костром висел котелок с варевом из вчерашних рябчиков.
— Где вы пропадаете? Мы уже забеспокоились! — сказал Федя.
— Кого засняли-то? — спросил Тимка.
— Упустили глухаря... — ответил с досадой Петр Константинович.
— Дядя Петя, разрешите, мы за ним сходим, — попросил Федя.
— Браконьеры чертовы, вам бы только стрелять! Ищите-свищите теперь его по тайге.
Однако все решили, что днем лучше не охотиться, а провести время за другим занятием. Что касается меня, то я намеревался заснять красочные таежные пейзажи, крупно — ягоды брусники, голубики и многое другое, что встретится в осеннем сибирском лесу. Кстати, мне хотелось заснять бурундука. Я сказал об этом ребятам.
— Да мы этого «страшного зверя тайги» в два счета вам найдем! — воскликнул Тимка.
После завтрака все три охотника повели меня по тропе к речке. Федор и Тимка бегали от одного поваленного дерева к другому и стучали по ним палками. Они выбирали такие деревья, у которых уже давно сгнила сердцевина и широким дуплом зияло трухлявое отверстие. Из одной такой колоды с громким свистом выскочил маленький зверек. Он пулей понесся по земле и моментально забрался на дерево.
— Вот он, снимайте его! — крикнул Петр Константинович.
Мы окружили дерево, на котором устроился бурундук. Зверек сидел на самой нижней ветке, с любопытством глядя на нас. Он чесался, что-то хватал с ветки лапками и смешно жевал или вдруг начинал забавно умываться и прихорашиваться.
Мы стояли под деревом в трех метрах от бурундука и громко разговаривали. Я готовился к съемке. Сорокин рассказывал:
— Ребята-школьники ловят их петлями на конце удилища. Как на рыбную ловлю ходят в лес.
— Это что! — сказал Тимка. — Вы, дядя Петя, расскажите, как медведь ловит бурундуков.
Бурундучишка при этом сидел смирно и, казалось, прислушивался к нашему разговору. Петр Константинович продолжал:
— Да, интересные вещи рассказывают охотники, как медведь ловит этих дурачков. Вы понимаете, если стоять неподвижно, то бурундук может бегать у самых ваших ног, а, чего доброго, еще и заберется на вас. Топтыгин это дело знает. Встанет на задние лапы и стоит как вкопанный и при этом широко растопырит когти на лапах. Зверек осмелеет и заберется на него, бегает по мишке. Потом подбежит к концу лапы и сунется между когтями. А медведю только этого и надо: он сожмет когти — и бурундук попался. Съест медведь его и снова стоит как истукан, ждет другого дурачка.
На бурундука мы потратили много пленки. На этого зверька нельзя смотреть без улыбки: такие забавные штуки он выделывает перед охотником.
Бурундуки действительно очень любопытны. Снимать их легко, при этом почти не нужна телеоптика. Часто их можно снимать обычными объективами с фокусными расстояниями в пятьдесят и семьдесят пять миллиметров, за исключением кадров, когда нужно показать крупно мордочку животного.
Вскоре мы ушли от дерева, оставив бурундука в покое. Решили постепенно продвигаться в сторону Полигуса, чтобы до вечера прийти в село.
— Какого же зверя вам еще заснять?.. — подумал вслух Сорокин.
— Разумеется, медведя.
— Есть они на Кондромо. И на Енгиде их много. Но мы на медведя охотимся только зимой, когда он спит в берлоге.
Как убивают медведя — это снимать неинтересно, — сказал я. — Интересно заснять его за каким- нибудь занятием: как он ходит по берегу речки и выворачивает камни, как лакомится ягодами в лесу и тому подобное.
— Это очень трудно да и опасно. На такую съемку надо ходить с опытными охотниками. Если встретишь медведицу с медвежатами, она, чего доброго, может броситься на людей.
— А соболей здесь можно заснять?
— Почему бы и нет! Только ведь надо долго жить в тайге, каждый день ходить на охоту, терпеливо выслеживать — тогда и удача подвернется. Вот не удалось вам заснять сегодня глухаря, а если бы недельку пожить здесь, такой подловили бы момент!
— Жаль, что не могу я остаться у вас надолго: связан с караваном Губенко.
— Да! Для съемки к нам надо приезжать на месяц-два, на всю осень. Уходить с охотниками далеко в тайгу и жить с ними до самого снега. Только тогда вы и заснимете что-нибудь интересное: глухарей, сохатых, соболей, медведей. Приезжайте-ка ко мне на будущую осень, поведу вас на Енгиду, поживем с вами там месячишко.
— Завидное приглашение! При случае обязательно воспользуюсь им! Спасибо, Петр Константинович.
Мы задержались еще в нескольких местах: я снимал осенние пейзажи. Встречались нам и рябчики, и копалухи, и бурундуки, и белки. В одном месте даже выскочил на нас заяц. Во всех случаях мое киноружье было готово к действию.
На этой охоте я лишний раз убедился, как важно, чтобы кинокамера всегда была готова к съемке, — только тогда можно успеть схватить момент встречи с диким животным в лесу.
Несмотря на неудачу с глухарем, я и на этот раз выносил из тайги богатые трофеи на кинопленке. Мой киноматериал о Подкаменной Тунгуске пополнялся все больше и больше.
ВПЕРЕДИ ГРОЗНЫЕ ПОРОГИ
Главнейшее препятствие при этом плавании представляют шесть порогов и четырнадцать шивер, из которых самая легкая для перехода шивера труднее, чем Осиновский порог на Енисее.
В конце сентября погода резко изменилась. Часто лили дожди. Каждое утро мы спускались под берег к установленной Григорием мерке и с радостью замечали, что вода прибывает.
— Пока не прибудет на десять сантиметров — не поплыву! — сказал Губенко.
После случая у острова Польпоро он не решался плыть дальше — через пороги Мучной и Семиверстный.
Мучной порог расположен в двадцати пяти километрах ниже Полигуса. Название свое он получил после того, как на нем потерпел крупную аварию караван с мукой. Здесь о подводные камни разбилось несколько илимок. Берега реки возле порога, говорят, были усыпаны мукой. Это было очень давно, однако память об этой истории навсегда сохранилась в названии порога.
В один из пасмурных дней, когда на мерке уровень воды чуть коснулся цифры десять, мы отплыли вниз по Подкаменной. Сорокин проводил нас в путь и долго смотрел вслед удаляющемуся каравану. Наши бывшие спутницы — три подружки стояли на берегу и махали платочками.
