— Попробуй, расскажи кому-нибудь из московских рыболовов про такую рыбалку — не поверят!
— Да, это будет похоже на анекдот, — согласился Кирилл Павлович.
Удивлялся и таежный житель Андрей Дженкоуль:
— Много иной раз рыбы в тайге, но такое бывает редко.
Общий вес щук составлял, по-видимому, килограммов сто двадцать. Мы не могли унести на себе такую тяжесть и оставили рыбу в тайге, зарыв ее под мох у холодного ручья: под толстым слоем мха была вечная мерзлота. Договорились с Андреем, что завтра он приедет на трех оленях и заберет щук. Наша экспедиция будет надолго обеспечена рыбой.
После рыбалки мы перешли вброд по перекату через Кимчу на высокий правый берег. Исследователи хотели и здесь поискать остатки вывала леса. Путь был трудный. Небольшие сопки чередовались с болотистыми впадинами. Ноги почти до колен утопали в жидкой грязи и глубоком мху. Таежная глухомань удивляла своей безмолвностью, как будто все живое в ней замерло. Ружья на наших плечах висели бесполезным грузом.
— Почему нет дичи? — спросил я Андрея.
— Какая сейчас птица, сон алан! Глухарь линяет, копалухи и рябчики с цыплятами притаились, — ответил он.
В Сибири, на Урале да и в других районах копалухой называют глухарку, от слов копать, копаться. Глухари в поисках мелких галечек для перетирания пищи часто копаются в земле, как курицы, или просто пурхаются в земляной пыли, чтобы избавиться от насекомых, заводящихся иногда в перьях. Такие места называют пурховищами. В тайге их можно встретить часто.
— Жаль, поохотиться нельзя, — сказал я.
— Подожди осени. Сейчас только рыбу можно добывать.
Было начало июля. Пернатые выводили потомство, ягоды в тайге еще не поспели. В эту пору в тайге голодно, и рыба является основной пищей экспедиционного работника и таежника.
Я часто вспоминаю записки одного из молодых участников самодеятельной метеоритной экспедиции 1960 года, очевидно впервые попавшего в настоящую сибирскую тайгу.
По тайге идешь, как по зоопарку, писал он. Можно подойти к сидящему на дереве глухарю, сесть на пенек и выкурить цигарку. Глухарь будет сидеть. Потом не спеша приложишь ружье к плечу и выстрелишь.
Такое вряд ли видят даже эвенки, проводящие все лето в тайге!
Во-первых, сравнение тайги с зоопарком явно неудачно. Во-вторых, молодой человек, очевидно, спутал глухаря с глухаркой. Так, как описано выше, ведут себя только самки глухаря. Глухарь же долго не усидит вблизи опасности. Если рядом притаился выводок, глухарка действительно может долго сидеть на дереве и близко подпустить охотника. Но истреблять копалух, когда они с цыплятами, — это жестокое браконьерство, которое надо преследовать. Неопытный охотник, сам того не замечая, смакует запрещенный способ добычи.
Рыба в Чеко кишит кишмя, писал далее восторженный романтик. По утрам на озере то и дело раздается пыхтение. Рыба высовывает морды из воды. Здесь достаточно взять нож, нагнуться над водой, подкараулить рыбу и пришпилить ее.
Добывать ножом рыбу — это браконьерский способ ловли. Да и, кроме того, ножом можно «пришпилить» только мелочь вроде бычка-подкаменщика, но не крупную рыбу.
Эти охотничьи рассказы были помещены в газете, и многие таежники, конечно, смеялись над их наивным автором. Наша экспедиция, и даже ее бывалые участники, никогда не видела в тайге ничего подобного тому, что описано выше.
К вечеру мы вышли на берег Кимчу напротив нашего лагеря. Нужно было форсировать реку, которая была в этом месте тихой и глубокой. Как же перебраться на другой берег?
Из лагеря притащили для нашей переправы резиновую лодку, надули ее и поставили на воду. Но как теперь переправить ее к нам?
Флоренский первым проявил находчивость. Он вынул из чехла спиннинг и, взмахнув им, перебросил блесну с одного берега на другой. Афанасий прицепил блесну к лодке, привязав к ней и свою леску. Флоренский начал вертеть катушку, и лодка поплыла к нам.
Таким образом, перетягивая лодку за лески с одного берега на другой, мы переправили все наши грузы и сами переплыли Кимчу.
Переправа затянулась надолго. Последним был Борис Иванович. Он не захотел садиться в лодку, разделся, сложил в нее белье, а сам бросился вплавь. Над лысой головой, торчащей из воды, вилось облачко комаров.
Надо сказать, что среди участников таежных экспедиций далеко не все осмеливаются плавать в холодных речках, опасаясь жалящих укусов комаров. На это отваживаются только смельчаки вроде Вронского.
Эту переправу я заснял на кинопленку.
С глухой Кимчу мы вернулись на Хушму. Здесь, в избушке, ждали нас четверо участников экспедиции во главе с Петром Николаевичем Палеем. Они приготовили нам приятный сюрприз — истопили баню по- черному. Для людей, утомленных ежедневными походами, она была неописуемым удовольствием.
Охотникам, промышляющим в этих глухих местах, не найти лучшего жилья, чем избушка на Хушме. Любая экспедиция, проходя через Хушму, может иметь хорошую русскую баню. Это важно и для туристов, которые пожелают увидеть отдаленные места тунгусской тайги.
Наступило 30 июня 1958 года. Экспедиция готовилась отметить пятидесятилетие падения Тунгусского метеорита. В честь знаменательной даты были отменены все исследовательские работы. Дежурные хлопотали уже с утра, готовя праздничный обед. Для праздника предназначался особый паек.
Во второй половине дня в избушке был накрыт стол. Основную закуску составляли жареные щуки. Среди мисок и кружек стояли фляга со спиртом, бутылки с коньяком и шампанским. Все чинно уселись вокруг стола. Кирилл Павлович Флоренский произнес небольшую речь.
— Друзья мои, пятьдесят лет прошло после падения Тунгусского метеорита, тридцать лет — после большой экспедиции Кулика. Теперь честь поисков досталась нам. Я знаю, многие из вас лелеют в душе надежду найти воронки от осколков метеорита. Ну что ж, надежды юношей питают, будем надеяться, что обнаружим остатки исчезнувшего небесного тела. За это я и предлагаю поднять тост.
Все по достоинству оценили жареных щук. Похвалили девушек, приготовивших праздничный обед. По адресу рыбаков, ловивших щук, тоже было сказано несколько комплиментов. Аппетит у всех был отменный. Скоро на столе осталась только бутылка шампанского.
Константин Дмитриевич Янковский предложил:
— Товарищи, прогуляемся к водопаду Чургим и там поднимем последний тост!
Все с радостью согласились. Четыре километра в тайге — не расстояние. И вот мы сидим на камнях под водопадом. Живописная обстановка создает некоторую романтичность. Пустая бутылка из-под шампанского с запиской о том, что в 1958 году здесь праздновалось пятидесятилетие падения Тунгусского метеорита, торжественно вкладывается в небольшое углубление в скале над водопадом.
На другой день все снова принялись за работу. Вокруг Великой Котловины собрано много проб. Участники экспедиции сортируют их, запаковывают в мешочки и укладывают в ящики. Как ни старался доктор химических наук Палей, анализы не обнаружили в пробах никеля. Исследователи озадачены: куда же девалось метеоритное вещество? Вся надежда на более тщательные анализы в Москве, в Институте аналитической химии.
Исследования продолжались. Группы отправлялись в радиальные маршруты: одна — в верховья Хушмы, другая — вниз по реке, третья — на хребет Сильгами.
Прекрасна тунгусская тайга летом. Огромная и безмолвная, она вся наполнена цветением, солнечным светом. На берегах Хушмы я видел сказочные вечера с малиновыми закатами, снимал на кинопленку необыкновенные пейзажи в таежной глуши.
Помимо съемки работ экспедиции я целыми днями был занят киноохотой на рыб. Я ходил с кинокамерой по берегу Хушмы и, завидев в воде сигов, начинал преследовать их. Мелкая речка с неглубокими ямами давала мне возможность не упускать рыбу из виду. Эта съемка дала много интересных и
