Пьеро насторожился. Он махнул рукой Лючии с малышкой, чтобы она вышла.
– Какой-то тип спрашивал о нем, – тихо говорил Луиджи. – Он сунул двадцатку гардеробщице, а она сказала мне.
– Что за тип? Какого хрена ему надо?
– Спрашивал, с кем он приходил туда обедать. В один определенный день. Я помню, что ваш брат действительно был там в тот вечер. Парень спрашивал, не было ли с ним женщины. Это топтун из агентства. Я решил, что дон Стефано должен об этом знать.
– Да, – медленно проговорил Пьеро. – Да, спасибо. А гардеробщица ему что-нибудь сказала? Она взяла двадцатку?
– Конечно, взяла. Она сказала, что видела вашего брата, но женщины с ним не было. Тогда тип идет к бармену Эдди и гнет ту же линию. Эдди берет у него двадцатку и номер телефона. Номер он дает мне. Я думаю, вам пригодится.
– Пригодится, – согласился Пьеро. Он записал номер и засунул бумажку в карман. – Спасибо, Луиджи. Мы перед тобой в долгу. Я скажу брату. – Он повесил трубку и некоторое время стоял, грызя кончик карандаша. Значит, частный сыщик спрашивает о Стивене и женщине. Это может быть делом рук только одного человека. Он достал бумажку и набрал номер.
– Сыскное бюро Тэйлора, – ответил утомленный женский голос.
Пьеро швырнул трубку на рычаг, пробормотав злое и яростное сицилийское ругательство. Женщина. Значит, Клара шпионит за Стивеном, ищет женщину. Нетрудно догадаться, что это за женщина. Стивен называл ее Анжелой. Пьеро думал уже на ходу, а когда он думал, то действовал, не теряя времени. Стивена в городе нет. Если за ним следят, а он с этой женщиной и сыном, то Кларе об этом доложат.
Он крикнул Лючии:
– Уложи-ка детей спать, ладно? И не путайся под ногами, а я не позову, дорогуша.
Она подошла к нему.
– Что случилось? Неприятности?
– Неприятности у Стивена, – сказал он. – Мне нужно этим заняться. Пошевеливай своей прелестной попкой, дорогуша.
Она состроила вызывающую гримаску и вильнула бедрами.
– Шевелю, – сказала она. – Только будь осторожней.
В течение часа все было сделано. Пьеро созвал своих доверенных громил и отдал им необходимые распоряжения. Еще полдюжины человек получили указания по телефону. Трое должны были заняться самим агентством, а остальные – топтуном, выполнявшим задание. Клары.
Когда они ушли, Пьеро громогласно позвал жену. Шлепнул ее по заду.
– Ну как, не остыла задница? – спросил он. – Дети спят?
Она улыбнулась. Он был крупным, сильным мужчиной, и секс всегда был для них прекрасным развлечением.
– Спят, – сказала она. – Хочешь лечь в постель?
– А на полу тебе что, плохо? – спросил он, поднял ее и притиснул к себе.
Гораздо позже, когда они ужинали, раздался первый звонок. Торопливо проглотив пищу. Пьеро подошел к телефону.
– Ладно, ладно, – говорил он, вытирая губы рукой. От любовных утех у него всегда разыгрывался аппетит. – Передай Джино, что он славно поработал. И ребятам тоже. Конечно... да.
Лючия ни о чем не спрашивала. Она налила ему кьянти, снова наполнила тарелку. Звонили еще и еще. Тип, который задавал вопросы в «Лез Амбасадер», больше не будет проявлять излишнего любопытства. Он вывалился из окна шестого этажа. Прямо на тротуар. Персонал агентства как следует обработали, а саму контору разнесли в щепки топориками и молотками, так что она стала похожа на фабрику зубочисток. Записи свалили посреди комнаты и подожгли. Досье Стивена Фалькони привезут Пьеро сегодня же ночью.
– Хорошо поработали. Молодцы, молодцы, – снова сказал он; потом Лючия легла спать, а он остался ждать досье. Он быстро пролистал его. Он не выносил чтения; оно выводило его из терпения. Условия. Письменные донесения клиенту. Клиент. Он громко выругался. Клара Фалькони. Как он и подозревал, она вела слежку за мужем. Он сосредоточился. «Лез Амбасадер». Никакой информации там раздобыть не удалось, но в течение недели объект был замечен в квартире на Восточной Семидесятой улице. Там проживает некая миссис Лоуренс с сыном. Объект замечен с ними в театре, в ресторанах, на пароходной прогулке вокруг Манхэттена. Пьеро весь взмок. Он взглянул на последнюю дату. Два дня назад. Донесения посылаются Кларе раз в неделю. Это было первое. Они как раз вовремя перехватили его.
Пьеро швырнул папку на пол. За Стивеном приставят другой хвост, где бы он ни находился. Но больше нет агентства, чтобы докладывать о результатах слежки. Любой профессионал поймет, что это значит. Он просто слиняет и будет считать, что ему повезло. Но Клара обратится к кому-нибудь другому. Один труп, взлом и несколько избитых не остановят ее.
– Он сдурел, – вслух пожаловался Пьеро на брата; жаль, что он не смеет пойти против его воли и нарушить неписаный закон «семьи». Он так ненавидел Клару, что сам сшиб бы ее с дороги в кювет с превеликим удовольствием. Он представил себе, как автомобиль несколько раз переворачивается и загорается оранжевым пламенем... Но Стивен сказал «нет», а он всю свою жизнь слушался брата.
Он не жаждал власти, не мечтал стать Доном после смерти отца. У него было то, чего он хотел. Ему совсем не улыбалось отвечать за все. Он предпочитал выполнять указания вышестоящих. С такими делами, как агентство, он справлялся достаточно легко. А управление на уровне Стивена было бы для него обузой. Возня со всякими сенаторами и прочая муть. Он выбросил это из головы. Пока еще жив отец, оплот всего клана Фалькони, нечего загадывать далеко вперед. Нужно думать о том, чтобы предупредить Стивена. Завтра утром. Первым делом позвонить ему. Как только увидит газеты. Ну и заголовочки я им подкинул, ухмыльнулся он про себя. Как когда-то в юности. Он ничуть не беспокоился. Никто не опознает его людей, никто не скажет ни слова. Не было случая, чтобы кто-то дал показания против «семей» и остался жив. Полиция тоже узнает почерк Фалькони, но ничего не докажет. Тем более что многие полицейские состоят на службе у «семьи» и не станут слишком вдаваться в дело.
Он запер досье в ящик и отправился к Лючии. По пути он взглянул на спящих сыновей и чуть-чуть приоткрыл дверь детской – посмотреть, в порядке ли крошка Катарина.
– Мы здорово съездили, – сказал Чарли матери. Словечки вроде «здорово» он перенял от отца; она заметила, что он стал говорить «о'кей», как американец. – Он такой славный, правда, мам? И все оплатил – наверно, он ужасно богатый!
Он взглянул на нее, не зная, как спросить о том, что его больше всего интересовало после тех выходных дней.
– А какую работу он тебе предлагает? Такую же, как мистер Уикхем?
– Нет, дорогой. У него много интересов и много предприятий. Он хочет, чтобы я держала между ними связь, – как ты бы сказал, потрясная работа с кадрами. Буду много ездить. – Она решила время от времени наводить хотя бы один мост. – Может быть, мы будем жить во Франции. Не точно, но возможно.
Он нахмурился.
– Мам, а мне не придется уйти из школы? Мне бы так не хотелось.
– Что ты, конечно, нет – мне и в голову такое не приходило! Будешь приезжать на каникулы. Это еще не точно, Чарли, но вполне вероятно. Ты не возражаешь?
– Нет, – подумав, сказал он. – Если тебе это подходит, то нет. А дома мы совсем не будем жить? А как же дед?
– Будем жить и там и там, – заверила его Анжела. – Ты сможешь приглашать на лето друзей – он сказал, что мы будем жить на юге.
Сын тут же просиял.
– Ух ты, потрясно. Здорово! – Потом он спросил: – А он тебе нравится, мам? По-моему, он к тебе неравнодушен.
– Да, он мне очень нравится. Может быть, и я ему нравлюсь, не знаю.
– Мама, – торжествующе провозгласил Чарли, – ты краснеешь!
Она сделала вид, что сейчас отвесит ему подзатыльник, он увернулся и, насвистывая, отправился
