О повороте листьев на оливковом дереве в день зимнего и летнего солнцестояния и о струнах, звучащих в это время от удара по другим
(1) Повсеместно и писали, и верили, что листья оливковых деревьев в день зимнего и летнего солнцестояния поворачиваются и та их сторона, что была внизу и скрыта, оказывается вверху и показывается глазам и солнцу. (2) Также и мы, неоднократно желая проверить, почти так и наблюдали это [явление]. [1579]
(3) Но еще более редкостно и удивительно то, что говорят о струнных инструментах; и прочие ученые мужи, и также Гай Светоний Транквилл в первой книге „Истории зрелищ“ [1580] утверждают, что вполне установлено и хорошо известно следующее: [если] в день зимнего солнцестояния тронуть пальцами одни струны, звучат другие.
Неизбежно, что тот, кто многое имеет, во многом нуждается, и изысканно-краткое высказывание об этом философа Фаворина
(1) Совершенно верно, что, как говорили мудрецы, наблюдая за порядком вещей, тот, кто многое имеет, во многом нуждается, и большая неудовлетворенность рождается не из большой нужды, но из большого изобилия: ведь многое требуется для сохранения того многого, что имеешь. (2) Поэтому всякий, имеющий многое, желает остеречься и предусмотреть, чтобы ни в чем не нуждаться и не испытывать недостатка, так что должно [думать] об утрате, а не о приобретении, и чтобы в меньшем испытывать недостаток, следует меньше иметь.
(3) Среди всеобщих шумных возгласов я вспоминаю это отточенное изречение Фаворина, [1581] заключенное в следующих немногих словах: „Ведь невозможно, чтобы нуждающийся в пятнадцати тысячах плащей, не нуждался бы в еще большем: ибо, имея несколько [лишних], я нуждаюсь в большем, отняв от тех, что имею, довольствуюсь теми [оставшимися], что имею“. [1582]
Каким образом следует переводить слова в греческих высказываниях; и о тех стихах Гомера, которые Вергилий, как считалось, перевел либо хорошо и надлежащим образом, либо неудачно
(1) Говорят, что, когда нужно переложить и воспроизвести замечательные выражения из греческих стихов, не всегда следует стремиться [к тому], чтобы перевести совершенно все слова так, как они сказаны. [1583] (2) Ведь многие [стихи] теряют приятность, если их переводят словно бы против желания, и они сопротивляются насилию. (3) Поэтому Вергилий разумно и осторожно, воспроизводя отдельные места из Гомера, или Гесиода, или Аполлония, [1584] или Парфения, [1585] или Каллимаха, [1586] или Феокрита, [1587] либо каких-то других [поэтов], часть опустил, а прочее перевел.
(4) Точно так же, когда совсем недавно за столом читались одновременно обе „Буколики“: [1588] Феокрита и Вергилия, мы обратили внимание, что Вергилий опустил то, что по-гречески действительно удивительно приятно, переведено же не должно и не может быть. (5) Но ведь то, что он поставил вместо пропущенного не чуждо [самой эклоге], если не более приятно и изящно:
(7) Мы заметили, что и в другом месте также осторожно опущено то, что в греческом стихе наиболее прелестно:
(8) Ведь каким же образом он сказал бы: ??? ?????? ?????????? (дружок дорогой), слова, клянусь Геркулесом, не метафорические, но [исполненные] некоего природного очарования?
(9) Итак, это он опустил, а прочее перевел достаточно искусно, разве что сказал caper (козел) о том [животном], которое Феокрит назвал ???????? (имеющий ядра, не холощеный), ведь, согласно Варрону, [1592] по-латыни caper называется только кастрированный [козел].
(12) И поскольку речь идет о том, как следует переводить изречения, то помнится, слышал я от учеников Валерия Проба, [1594] человека ученого и весьма сведущего в прочтении и изучении древних текстов, будто он обыкновенно говаривал, что ничто из Гомера не перевел Вергилий так неудачно как те восхитительные стихи, которые Гомер сложил о Навсикае:
