награждали своих врагов различными хворобами. В «Житии Иосифа», написанном Саввой Черным, заболевает некий иеромонах Исайя, «всегда ненавидя и злословя монастырь Иосифов».
Когда епископ рязанский Кассиан «нача хулити преподобного Иосифа… что ж зде, не терпя Бог хулы на преподобного, посылает на него жезл наказания, уяся ему рука, тако же и нога, и не могий языком глаголати». (Еще один инсульт?) Что касается Ивана III, то он, похоже, действительно расплатился здоровьем за свою попытку покушения на богатства церкви.
Искушение владыки Геннадия
Противостояние любостяжателей и их противников прекратилось в связи с болезнью великого князя, формально так и не разобравшего разгоревшийся спор, который, по сути, закончился ничем. Никакого решения собор на сей счет не принял, и неудивительно, что летописи о разразившемся столкновении умалчивают.
Вопрос о ставленнической пошлине рассматривался отдельно от обсуждения будущего вдовых попов. Воскресенская и Никоновская летописи подчеркивают последовательность событий, используя формулировку «такоже уложили». Сомнительно, что таким образом говорится о двух пунктах запланированной повестки дня, обсуждавшихся поочередно.
Софийская вторая летопись и вовсе выделяет известие об отмене платы за хиротонию, представляя его отдельным событием: «Того же лета уложиша и от ставления попов и у диаконов от мест церковных по правилом святых отец мзды ни имати, на том и грамоту уложиша и руки свои к ней приложиша, и печати свои привесиша». Предложение следует сразу за известием о соборе «о вдовых попех», но составитель Софийской второй летописи, в отличие от своих коллег, не упоминает о приговоре по этому вопросу, который, как мы знаем, был утвержден 1 сентября.
Имеем ли мы дело с небрежностью летописца? Но и в остальных летописных свидетельствах речь идет о двух решениях и одной «грамоте», хотя таковых имелось две. Ставленные пошлины обсуждались после приговора по вдовым иереям, так почему же в таком случае приговор по первому вопросу утвержден почти на месяц раньше, а именно 6 августа? Чтобы развеять недоумение, вернемся к сути обсуждавшихся вопросов.
Если секуляризационные планы в первую очередь целили в первую очередь в богатеющее монашество, то отмена платы за хиротонию — в алчных епархиальных владык. Если против церковных стяжаний выступали заволжские старцы, мздоимство архиереев подвергалось нападкам еще со стороны стригольников, теперь же это прискорбное явление гневно обличали еретики. Собор запретит митрополиту брать деньги или подарки при поставлении епископов, а архиереям велит поставлять на все места клириков и отпускать их без мзды и без всякого дара. Нарушителям этих постановлений, будет ли то «митрополит, архиепископ или епископ во всех русских землях», собор угрожал извержением вместе с их ставленниками.
Складывается впечатление, что борясь со злоупотреблениями в церкви, инициаторы данных мер метили не столько в алчное священноначалие вообще, сколько в конкретного человека — Геннадия Гонзова, известного любителя поживиться за счет подчиненных. За поставление каждого священника Геннадий получал полтора рубля, что по тем временам составляло значительную сумму.
Например, в 60-х годах XV века Симонов монастырь ссудил одному сыну боярскому пять рублей под залог его деревни. Должник не смог вернуть деньги и ему пришлось расстаться со своим имением. К новгородскому владыке и великий князь, и придворные вольнодумцы относились, мягко говоря, неприязненно. После собора антипатия еще более возросла. В Кремле рассчитывали, что Геннадий вряд ли изыщет в себе силы отказаться от давних привычек, и готовили «нормативную базу» для его низложения.
Расчет оказался верным. В июне 1504 года Геннадия отстранили от должности именно из-за поставлений «по мзде». Сребролюбивый владыка «…остави престол свои за немощь, неволею, понеже бо приеха с Москвы на свои престол в Новгород в Великий и начят мзду имати у священников от ставлениа наипаче пръваго, чрез свое обещание».. Из столицы прибыла целая следственная комиссия, облеченная значительными полномочиями.
«Приеха с Москвы Юрьеи, Дмитрея Володимерова сын да Иван Телешев и боярин митрополичь, повелением государя великого князя Ивана Васильевича и митрополита Симона, и владыку Генадья взяли, и казны попечатали, и поехали к Москве июня в 1 день». Узилищем для Геннадия послужил Чудов монастырь, где он когда-то начинал карьеру, здесь же он спустя полгода после своего падения скончался. Так бесславно закончилась карьера этого незаурядного человека.
Но вернемся в Москву. Представляется наиболее вероятным, что вопросы о церковном имуществе и о пресечении злоупотреблений со стороны священноначалия были предложены великим князем и его окружением к обсуждению одновременно — сверх повестки дня. Но если большинство соборян в конце концов грудью встало на защиту стяжаний, то в отношении второго пункта единства среди участников собора не наблюдалось — монашествующая братия и белое духовенство не симпатизировали этим статьям дохода епархиальных владык, которые оказались в данном случае в изоляции.
Иные наверняка посчитали чрезмерным перечить государю в еще одном деле. «Очевидно, что решение собора, запрещающее взимание платы со священнослужитилей за хиротонию, было уступкой соборного большинства “нестяжателям” и великому князю за отказ от секуляризации», — справедливо отмечает Ю. К. Бегунов.
Решение было принято, и решение, как мы могли убедиться, самое радикальное. Полвека спустя иосифлянское большинство Стоглавого собора фактически дезавуирует приговор по ставленническим пошлинам, различив взимание «мзды» от компенсации издержек — «проторов», размер которых разрешили устанавливать отдельно в каждой епархии. Глава 89 Стоглава содержит «правило, еже о поставлении священническом, пошлину давати обычну повелительным своим писанием, присно, блаженного царя Исаакия Комнина». Тогда же была поставлена точка в споре о церковных стяжаниях, которые объявлялись неприкосновенными: «Въ данное Богови въ наследие благъ вечныхъ, никтоже ихъ можетъ отъ церкви Божия восхитити, или отняти, или продати, или отдати, страшно запрещение не токмо простымъ, но и самымъ царевымъ и вельможамъ…»
Но вернемся в 1503 год, когда соборное постановление «на большее утверждение его уложения» скреплено было печатями великого князя и Василия. Интересно, что светские правители «к сей грамоте печати своя привесили», а митрополит и архиереи приложили руку — значит ли это, что Иван не был в состоянии поставить подпись под документом? Произошло утверждение приговора об отмене платы за хиротонию, напомним, 6 августа, очевидно, сразу же после того, как Иван III стал оправляться от удара и, вероятно, смог появиться на публике — на празднике в честь Преображения Господня.
А вот другой приговор, выгодный любостяжательской партии — о вдовых попах, — государь утверждать явно не торопился. Похоже, что эта задержка — своеобразная месть иосифлянам со стороны великого князя, который то ли вредничал, то ли вовсе подумывал о том, чтобы не давать хода решению собора. 1 сентября приговор все же был утвержден. К этому времени раздражение на строптивых церковников улеглось, чтобы постепенно смениться покаянным настроением, которое вылилось в отъезд на богомолье 21 сентября.
Костры для вольнодумцев
Совместное выступление нестяжателей и вольнодумцев захлебнулось, и наступила очередь противоположной стороны. В апреле 1504 года волоцкий игумен прислал письмо духовнику Митрофану, в котором требовал от последнего приложить все возможные усилия, дабы побудить Ивана расправиться с
