эту традицию восприняло и христианство. Ветхозаветным братьям Маккавеям, отказавшимся поклоняться языческим идолам, посвящены слова святых отцов, они именуются мучениками Христовыми, несмотря на то что пострадали за полтора века до Христа.
Иудеи не считают Иисуса Мессией, но им, равно как и христианам, чужды языческое любование грубой силой и восприятие земного могущества в качестве решающей сакральной характеристики. Мы видели, что на долю героя еврейского народа царя Давида наряду с победами и славой выпало немало горя и страданий. Бедствия, перенесенные еврейским народом за пятнадцать веков после появления в мире Спасителя, и политическое торжество христианских государств вряд ли благоприятствовали попыткам поставить христианам на вид «уязвимость» их Бога.
Содержание первых четырех Слов «Просветителя», как, впрочем, и последующих глав, не сообщает нам ничего о позитивной программе обличаемых волоцким игуменом еретиков. В отличие от прочих известных еретических движений Схария и его последователи не предложили альтернативной официальному христианству идеологии (наподобие, например, манихейской или арианской), не выдвигали вслед за стригольниками собственной программы исправления пороков современной церкви.
Полагаясь на свидетельства преп. Иосифа, мы представляем, что отвергали жидовствующие, но при этом остается совершенно не ясным, что они принимали. При этом критика ортодоксального православия со стороны жидовствующих непостижимым образом велась одновременно с позиций иудаизма, христианских ересей и античного язычества.
Более того, всеядные еретики нападали на современную церковь и с позиций новозаветных. Так, автор «Просветителя» пишет: «Иные же извращают слова святого апостола Павла, которые он написал к Тимофею: “Дух же ясно говорит, что в последние времена отступят некоторые от веры, внимая духам обольстителям и учениям бесовским, через лицемерие лжесловесников, сожженных в совести своей, запрещающих вступать в брак и употреблять в пищу то, что Бог сотворил, дабы верные и познавшие истину вкушали с благодарением” (1 Тим. 4: 1–3). Еретики говорят, что святой апостол Павел сказал это об иноках: ведь они запрещают жениться и воздерживаются от пищи, — а о таких будто бы и написано: “Проклят всякий, кто не восставит семени во Израиле”».
Мы можем объяснить все эти странности только одним образом. Обратим внимание на «невинную» на первый взгляд фразу в предпосланном «Просветителю» «Сказании о новой ереси новгородских еретиков…». «Этой беды ради и я выбрал из Священного писания и святоотеческих творений некоторые обличения против речей еретиков, — уведомляет читателя Иосиф. — …Я собрал воедино свидетельства из различных святых книг, чтобы знающие, прочитав, вспомнили, а незнающие, прочитав, поняли».
На наш взгляд, эта фраза раскрывает не столько алгоритм работы над «Просветителем», сколько незамысловатую методику мистификации, благодаря которой появилось на свет «учение» жидовствующих. Иосиф извлек из множества знакомых ему антиеретических трудов нападки на христианскую церковь, относящиеся к разным эпохам и религиозным течениям, и, собрав их в одно целое, выдал кропотливо сложенную мозаику за систему взглядов новгородских вероотступников.
В середине XVI века рязанский епископ Кассиан критиковал «Просветитель», «яко не подлинну быти свидетельству книги сея». Постриженник Кириллова монастыря Кассиан обвинял Иосифа в том, что тот возводил ложные обвинения на вольнодумцев и его книга содержит не достоверные свидетельства, а измышления о ереси. Важно отметить, что подобную мистификацию волоцкий игумен в принципе не считал деянием достойным порицания, напротив — полагал бы богоугодным делом, заслуживающим всяческого одобрения.
Р. Г. Скрынников обратил внимание на то, что в «Просветителе» преподобный Иосиф развивал мысль о «перехищрении и коварстве Божьем», которое противопоставляется им «бесовскому злохытрству». Иначе говоря, вождь любостяжателей верил в то, что существует ложь «хорошая», допустимая для того, чтобы с ее помощью половчее побороть «плохую» ложь — супротивников Божиих или своих недругов.
Явление у дуба Мамврийского
В Слове пятом автор повествует о ереси новгородских еретиков, «говорящих, будто не следует изображать на святых иконах Святую и Единосущную Троицу, ибо сказано в Писании, что Авраам видел Бога с двумя ангелами, а не Троицу. Здесь же приводятся из Священного Писания доказательства того, что Авраам видел Святую Троицу и что должно изображать на всечестных иконах Святую и Животворящую Троицу». Прп. Иосиф продолжает тему антитринитарных взглядов еретиков, приводя в пример отношение жидовствующих к иконописной традиции изображения Св. Троицы. Таким образом, автор «Просветителя» сам вступает на скользкий путь, обращаясь к проблеме, вызывающей поныне неоднозначное толкование.
Существует мнение, что тринитарное толкование сюжета с явлением Аврааму — в Церкви вовсе не древнее и не повсеместное. Понимание трех мужей как Логоса и двух ангелов полностью соответствует Священному Писанию и Священному Преданию в период II–V веков. Эту точку зрения разделяли такие православные богословы, как Иларий Пиктавийский, Феодор Мопсуестский, Кирилл Александрийский, Феодорит Киррский. В частности, этой точки зрения придерживается и автор Толковой Библии — А. П. Лопухин. Понимание этого сюжета как явление Троицы появилось не ранее середины IV века. Тот факт, что многие отцы, не углубляясь в анализ, просто говорили о явлении Бога, еще не дает повода для тринитарной интерпретации 18-й главы Бытия. Очевидно и во времена прп. Иосифа толкование явления Аврааму у Мамврийского дуба и иконография этого сюжета (вспомним знаменитую «Троицу» Андрея Рублева) вызывали ожесточенные споры, в которых могли участвовать и еретики.
В этой связи стоит вспонить о получившем в средние века широкое распространение апокрифическом «Завещание Авраама». В нем Господь посылает архангела Михаила к Аврааму забрать душу праведника на небо. Авраам, встретив архангела, принимает его за обычного путника, и только проницательная Сарра узнает в нем одного из встреченных у дуба Мамврийского.
Сам прп. Иосиф сообщает о разночтениях в Св. Писании относительно изображения Св. Троицы и Ее ипостасей. Автор «Просветителя» пространно размышляет о многочисленных противоречиях в библейских текстах, которые, по его мнению, на самом деле есть результат ограниченности человеческого понимания. Затем волоцкий игумен вновь возвращается к теме изображения Св. Троицы. При этом в стремлении доказать, что Сам Бог многократно называл Себя в Писании и Ангелом, он прибегает к прямой подтасовке.
«В книге Судей сказано: “Явился Ангел Господень жене Маноя и сказал ей: вот, ты неплодна и не рождаешь; но зачнешь и родишь сына…” Жена пришла и сказала мужу своему… Маной помолился Господу, чтобы вновь тот человек пришел к нему. И пришел к нему… Маной хотел, чтобы тот поел хлеба, пошел заколоть для него козленка, — ибо считал того простым человеком, — Ангел же сказал ему: “Я не буду есть хлеба твоего. Я есмь хлеб жизни”». Однако в примечаниях редактора издания 1993 года указывается, что в доступных славянских редакциях Библии предложение «Я есмь хлеб жизни», на которое ссылается прп. Иосиф, отсутствует.
Следующее Слово шестое, обращено «против ереси новгородских еретиков, говорящих, будто не следует поклоняться рукотворным предметам, то есть святым иконам, Честному и Животворящему Кресту и другим божественным и освященным предметам, которые Господь Бог наш Иисус Христос повелел создавать во славу Свою». Иудеи были настроены непримиримо к христианскому культу поклонения рукотворным изображениям, строго следуя библейским заветам. Но можно ли отнести критику иконопочитания исключительно на счет иудейского влияния? Иконоборчество на протяжении длительного времени являлось составной частью государственной политики византийских самодержцев, начиная с 726 года, когда император Лев Исавр запретил воздавать поклонение иконам. Иконоборцы, как впоследствии новгородские еретики по версии прп. Иосифа и западноевропейские протестанты, указывали на библейскую заповедь «Не сотвори себе кумира…».
Как отмечает Ф. И. Успенский, в самой христианской Церкви обнаружились сомнения и колебания
