— Ах, девушка! — воскликнула Пашка, сдерживая своего коня. — Ведь за нами может быть и погоня.
— Мы спрячемся. Теперь мы вольные птицы. А ежели что, так ведь… — И она указала на саблю.
Они поехали шагом. Влажный лес окружал их.
— Вот тебе весело, — мрачно заговорила Пашка, — а меня все жуть берет. Тяжело мне на сердце.
— Да неужто по поляку тоскуешь? — с удивлением спросила Ольга.
Пашка презрительно тряхнула головой.
— Плюю на него я, а так… — И она хотела сейчас же рассказать Ольге о своей жестокой расправе с поляками, но вовремя сдержалась.
— А ведь мы, Паша, и дороги не знаем, — сказала Ольга.
— Дорогу! — ответила Паша. — Дорога знаю, что дальняя, а где она, про то от первого встречного узнаем!
— Дай-то Бог! А знаешь, Паша, я есть хочу!
— А за чем дело стало? — ответила Паша. — У меня еды прихвачено с собой, а тут вон ручеек бежит. Сядем!
Они подъехали, слезли с коней и расположились у ручья. Частый кустарник скрыл их от дороги. Пашка быстро и ловко развязала суму и вынула пирог, мед и сушеное мясо.
— Ну а пить, так рукой из ручейка!
Они начали утолять свой голод, потом легли рядом. Небо, нестерпимо жаркое, раскинулось над их головами, немая полуденная тишина окружала их.
Скоро Пашка и Ольга заснули крепким сном. Предыдущие ночи без сна измучили их, и они не чувствовали, не сознавали ничего окружающего…
Медленно ехал ротмистр Млоцкий со своими жолнерами по узким тропинкам леса. Рядом с ним был поручик Куровский. Надоело им обоим стоять под Смоленском, поссорились они с гордым Потоцким и выехали искать счастья на свой риск. Таких отдельных шаек много слонялось по обездоленной Руси. Рыская по всем направлениям, они занимались самым беззастенчивым грабежом, пользуясь, смотря по надобности, то именем короля, то именем «калужского вора». Млоцкий в крайнем случае думал пристать к отряду казака Заруцкого или Зборовского, а пока что попытать счастья на свой риск.
— Я, пан мой, — сказал он своему поручику, — бывал в переделках. Где и разжиться нам, как не тут. А под Смоленском мало пользы рыцарю.
— Мне, пан ротмистр, мало надо, — скромно говорил его поручик, живая копия Дон Кихота. — Только чтобы приехать на Литву и свое именье выкупить.
— Выкупишь, пан, и новое купишь еще! — уверенно подтвердил Млоцкий. — Одна хорошая церковь — и мы сразу станем богаты, как жиды.
— Давай Бог, — вздохнул поручик.
— А там мы на Литву — и конец войне! Пусть дурни сражаются. Ха-ха-ха!
— Верно, пан! — ответил поручик, и полуденная тишина огласилась грубым, раскатистым смехом…
— Ба, кони! — вдруг воскликнул Млоцкий. — И наша сбруя. Так ни русский, ни казак не седлают.
— Может, какие-либо рыцари, едущие к пану крулю, — заметил поручик, смотря на коней Паши и Ольги, которые, вероятно приняв смех офицеров за призывное ржание, вышли из чащи и теперь недовольно встряхивали гривами.
— А ежели так, то у них, может, найдется по фляжке доброй водки. Составим компанию! — сказал всегда охочий до еды Млоцкий. — Ну-ка, пан, сходи с коня. Поищем рыцарей! Эй, Антусь, держи коней! Стой! Привал будет! — крикнул он жолнерам и слез с коня.
Длинный поручик последовал его примеру, и они оба углубились в чащу искать рыцарей с вином.
Смело пробирались они в чаще кустов и вышли на лужайку, среди которой протекал ручеек.
— Эге! — потянув носом, сказал Млоцкий. — Доброе место для маевки!
— А вот и они сами! — И длинный поручик указал на две пары сапог со шпорами, торчавшими из травы.
— Эх, бесовы дети, поели и спать завалились, — ухмыляясь, заметил Млоцкий и тихо, крадучись, подошел к спящим и вдруг остановился в изумлении, увидев молодые безусые лица и нежные, как у женщин, руки. — Ге-ге-ге, — сказал он тихо поручику, — что за ладные хлопцы! Впору паненкам!
Длинный поручик нагнулся над спящими, и его глаза заискрились. Он быстро выпрямился.
— Они ж и есть паненки… Погляди, пан! — И он грубо схватил Ольгу.
Ольга быстро прижала к груди обе руки, проснулась и села на землю, испуганно смотря на поляков своими огромными глазами.
Громкий хохот оглушил ее и заставил побледнеть от ужаса. От этого хохота проснулась и Пашка. Вскочив на ноги, она схватилась было за саблю, но вовремя одумалась и сделала равнодушное лицо.
— А для чего паны не дали нам спокою? Или нет друга места для шуток? — спросила она.
Офицеры расхохотались еще громче.
— Вот это славно! — грохотал Млоцкий, но наконец перевел дух и успокоился. — Откуда, хлопцы? — спросил он, лукаво подмигивая им.
Пашка смело ответила:
— Мы — пахолики пана Яна Ходзевича и едем к нему в Смоленск.
— Какой такой пан Ходзевич? Знаешь? — спросил ротмистр поручика.
Тот покачал головой.
— Наш пан от Сапеги из Калуги недавно приехал, а мы тотчас за ним следом, — поспешила ответить Паша.
— Так, так. А ты что расскажешь? — обратился Млоцкий к Ольге.
Та растерялась.
— Мы… мы… она знает, — сказала она.
Русский говор поразил слух поляков.
— Так, добрые хлопцы, — насмешливо сказал ротмистр. — смекаю, что вам вдвоем не добраться до вашего пана, так мы вас к нему сами доставим! Верно, пан? — спросил он Куровского.
— Отлично! — ответил со смехом поручик.
— Бежим! — шепнула Пашка Ольге и быстро прыгнула в ручей, но Ольга была парализована ужасом.
— Гей, люди! — заорал ротмистр, а когда из кустов выбежали солдаты, произнес им: — Лови дивчину!
Пашка выбежала на другой берег, но длинноногий солдат в несколько прыжков нагнал ее и повалил наземь. Она стала биться и кусаться.
— Ах, черт тебя побери! — крикнул солдат, крутя ее руки.
На помощь ему подоспели товарищи. Они взяли Пашку и принесли ее ротмистру. Млоцкий весело смеялся.
— А что, хлопцы, баба?
— Баба, мосць пане, да такая подлая!..
— Для меня добрая будет, — усмехнулся ротмистр.
— А та моя, пан, — замирающим шепотом произнес поручик.
Ольга сидела, как безумная уставившись взором в одну точку. Переходы от неволи к свободе и снова к неволе были слишком быстры, чтобы не ошеломить ее.
— Ладно, ладно! — согласился ротмистр. — А теперь, хлопцы, постерегите их пока что, а мы отдохнем да закусим. Пан мой Антусь, тащи еду да вино!
Лес огласился смехом и шутками веселого ротмистра. В пяти-шести шагах от него сидели переодетые девушки, и он каждый раз, выпивая чарку вина, кивал им своей огромной стриженой головой.
— Ой, добрые паненки, и для чего вы в Смоленск ехали? Может, женихов искать? — спрашивал он и
