Некоторые представители власти на местах запрещали вообще какие-либо собрания групп верующих, посвященные выяснению хозяйственных или вероисповедных нужд. [13]
Из поступавшего с мест материала усматривалось, что некоторые отделы коммунального хозяйства изымали из пользования верующих подвалы, находившиеся под зданием церкви и специально для их обслуживания предназначенные (для отопления и проч.). [14]
В целях борьбы с религией в некоторых местностях при заключении договора о пользовании храмом, при совершении регистрации религиозного общества, при разрешении праздничного хождения священников по домам прихожан и т.д., местные власти требовали исполнения целого ряда формальностей, вроде заключения сделки о договоре пользования храмом обязательно у нотариуса с засвидетельствованием в нотариальном порядке подписи каждого члена группы и с представлением оплаченной гербовым сбором справки о несудимости и т.д., оплаченного гербового сбора заявления от каждого гражданина, желающего принять к себе в дом на праздники священника и т.д. [15]
Но 'и требование о заключении сделки у нотариуса или о нотариальном засвидетельствовании подписей всех членов группы, равно как требование от каждого гражданина подачи оплаченного гербовым сбором заявления о желании совершения того или иного обряда, к каковым относятся и совершение по большим праздникам по домам так наз. молебна, является незаконным, уголовнонаказуемым воспрепятствованием исполнения религиозных обрядов'. [16]
В Президиум ВЦИК поступали сведения о том, что некоторые ГИК зачастую, не сообразуясь с действительными потребностями жизни, налагали административные взыскания на всех владельцев частных предприятий, которые прекращали работу в неустановленные статьей 112 Кодекса законов о труде дни религиозных праздников, [17] хотя частные предприятия могли устанавливать свой рабочий распорядок независимо от этой статьи.
Из поступавших с мест жалоб было видно также, что местные здравотделы ГИК и ЦИК в 'дополнение и развитие' к правилам Наркомздрава (о религиозных обрядах в психиатрических больницах, в местах заключения, в больницах, об ответственности врача за Допущение отправления религиозных обрядов в исключительных случаях, о санитарных правилах для служителей культа при выполнении ими религиозных обрядов и т.д.) издавали собственные распоряжения, вторгавшиеся во внутреннюю область церковной общины и при планомерном проведении которых в Жизнь свободное отправление обрядов культа, предоставленное декретом от 23 января 1918 года парализовывалось. [18]
В V Отдел НКЮ поступали заявления о запрещении священникам ходить по домам желающих принять их с обычными обрядами. [19]
По поступавшим в НКВД сведениям можно судить, что в некоторых губерниях на совершение религиозных обрядов на улицах, площадях, шествий, крестных ходов, молебнов и т.п., выдача разрешений производилась органами власти не ниже уездных, даже в тех случаях, когда совершение таких обрядов предполагалось в селе. В большинстве случаев для верующих это являлось чрезвычайно затруднительным. [20]
Повсеместное распространение получило такое явление, как массовое расторжение договоров и приписка кладбищенских храмов к соборам, [21] что весьма плохо отражалось на судьбе этих храмов.
Частые заявления поступали в центр от священнослужителей с просьбой облегчить условия платы за обучение их детей в школах. [22] Как известно, за обучение своих детей в школах священнослужители платили непомерно высокий налог.
Крестьяне Камышинского уезда в своем заявлении во ВЦИК жаловались на взимание со служителей культа в сельских местностях непомерно высокой квартирной платы. [23]
С мест поступали сведения, что некоторые профессиональные организации, идя по пути антирелигиозной пропаганды, стали проводить ее в уродливых формах, проводя, например, постановления о закрытии всех церквей, о замене обычных дней отдыха другими днями. [24]
Трудно было понимать декрет в то время 'на местах''. Нелегко это было сделать и в столице. Нелегко это сделать даже сейчас.
Недавно в Московской духовной академии с серией лекций о законодательстве Союза по отношению к Церкви выступил доктор юридических наук Б. С. Крылов. Из его лекций можно было вынести только одно: советское законодательство о религиозных культах представляет собой какой-то жуткий монстр, юридическое отродище, напичканное противоречиями и 'ляпами'. [25] И еще одно: антирелигиозники ничуть не стесняются своего оскорбительного отношения к Церкви и верующим.
Все его выступление было пересыпано приблизительно такими вот 'юридическими откровениями'. [26]
'Основные права и обязанности граждан не исчерпываются известной статьей Конституции...'
'Вы знаете, какое место занимает партия в нашей стране, поэтому будет уместно привести слова Брежнева, который сказал... '
'Принцип равноправия граждан Советского Союза, независимо от их отношения к религии, последовательно проводится не только в конституционном, но [27] и во всем остальном советском законодательстве...'
'Всякий может не признавать никакой религии, т.е. (!) быть атеистом' (! - В.С.).
'Отношение партии к религии основывается на различии идеологий.... которое ни в коей мере не затрагивает отношений государства к религии' (Разве? - как это может разделиться партия 'на ся', если она же и есть правящая сила власти? - В.С.).
'Вместе с тем, конечно, надо учитывать то, что в нашей стране Коммунистическая партия является правящей партией, политическим вождем советского народа, и надо учитывать, что партию нельзя отождествлять с государством' (?).
'Партия осуществляет руководство органами государства в рамках Конституции, которая является высшим законом нашего государства'.
'Мы требуем полного отделения Церкви от государства, чтобы бороться с религиозным туманом (!) чисто идейным и только идейным оружием, нашей прессой, нашим словом' (Ленин. 'Социализм и религия').
'Церковь - не только идеология, не только мировоззрение... Основные существующие религиозные объединения устанавливают не только личное служение Божеству, но и общественное коллективное богослужение'. (О-о! Да он к тому же и богослов! - В.С.).
'Кстати, должен вам заметить, что эти рассуждения не являются моими личными рассуждениями. Я их взял из учебника по Русскому Конституционному праву, изданному в 1911 году крупнейшим авторитетом того времени проф. Каркуновым' (А-а! - В.С.).
'И 2-е обстоятельство. Ведь церковные общества обладают определенным имуществом: или на правах собственности (?), либо имуществом, которое передано отдельным верующим в пользование. И в силу этого Церковь выступает не только как вероисподное общество, но и как определенная материальная сила, располагающая определенными имущественными материальными ценностями' (Вот они, уши материализма - В.С.).
'Положение этой материальной силы должно быть определено законодательством'.
'Нельзя не отметить неоднократные выступления церковников с политическими акциями'.
'Так или иначе, но государство не может безразлично относиться к проблеме существования вероисподных обществ с их организацией, с их дисциплиной, с их имуществом' (!).
'Само собой разумеется, что эти отношения Церкви и государства, отношения государства к церковной дисциплине, к церковной иерархии, к церковному имуществу, определены социальным характером государства, определены господствующей в государстве идеологией, из которой (идеологии) и вытекает пожелание свободы совести' (Ох, как это мило! - В.С.).
'Мы, например, под свободой совести понимаем...'
'Вы знаете, что в 19 веке существовало другое понимание свободы'.
'Мы считаем, что полная свобода совести обеспечена, если каждому гражданину предоставлено право, - ну скажем, не исповедовать религию, и право вести антирелигиозную пропаганду, т.е. отстаивать свои убеждения' (!!!).
'Чтобы сделать эти понятия более рельефными, обратимся к свободе совести в буржуазных государствах и царской России. Если о царской России я могу говорить только понаслышке, по приглядке, по
