препятствием для бронетранспортёров. Поэтому советской разведгруппе пришлось воспользоваться уже имеющейся грунтовой дорогой.
— Больше не сбавляй скорость. — приказал командир группы.
До этого почти что вымершего кишлака оставалось не более сотни метров… И Ахметшин собирался было указать бойцам на те особенности афганских глинобитных селений, где возможны скрытые вражеские позиции… Ведь перед самым кишлаком грунтовка раздваивалась. Броня сможет повернуть вправо и им придётся ехать в непосредственной близости от дувалов…
Командир только-только поднял свою руку и вдруг увидел…
Как впереди и с обоих боков… То есть с двух сторон грунтовки внезапно поднялись чёрные фигурки…
— Товарищ старшнант! — раздался крик одного из бойцов…
— Ба-бах! Ба-бах!
Почти одновременно грянули выстрелы вражеских гранатомётов… Через секунды сдвоенный взрыв прозвучал в советской боевой колонне… Две кумулятивные гранаты точно поразили головной и второй бронетранспортёр…
— А-а-а… — заорал кто-то из солдат.
— К бою! К машине! — командовал Ахметшин, стремительно перевалившись набок и вытащив ноги из открытого люка.
Бронетранспортёр всё ещё нёсся вперёд…
— Занять оборону! — кричал командир, бросаясь с брони на обочину.
Ему удалось на ходу спрыгнуть со своего БТРа, который продолжал двигаться вперёд… Но уже только по инерции… Водитель Булыга после взрыва остался в живых, но получил сильнейшую контузию. Остальные разведчики… Кто-то так и остался лежать на броне… Но большинство всё же соскочило с бронетранспортёра… И по приказанию командира, но больше повинуясь солдатскому инстинкту самосохранения, укрылось в придорожных канавах.
А духовские гранатомётчики поднялись вновь… чтобы поразить и третий БТР… Но его водитель успел резко притормозить сразу же после первых выстрелов… И теперь замыкающая боевая машина ревела своим двигателем, чтобы как можно быстрее отъехать от опасного места задним ходом… Залёгшие прямо на броне солдаты стреляли и стреляли… Из канав тоже открыли огонь… Это вступили в бой уцелевшие спецназовцы с первых двух БТРов…
Может быть именно в следствии начавшейся перестрелки… Моджахеды-гранатомётчики промахнулись… И третий советский БТР остался невредим.
Но первые два… Они уже занялись дымком… Открытых языков пламени ещё не было видно… Но из распахнутых люков уже шёл сизый дымок…
Уцелевшие после взрывов разведчики рассредотачивались по канавам, занимая огневые позиции. Вокруг них уже начали раздаваться взрывы… А в воздухе густо свистели вражеские пули… Внезапно начавшийся бой разгорался…
Последним в придорожную канаву скатился контуженный водитель Булыга… Из ушей и носа текли тоненькие ручейки крови… Его спрашивали про башнёра, то есть второго члена экипажа… Но тяжело контуженный Булыга почти ничего не слышал…
— Там… Он… — глухо простонал Булыга, когда понял вопрос.
Внезапно из бокового люка бронетранспортёра кулем вывалился ещё один контуженный солдат. Это был башенный стрелок. Он упал на землю, но затем принялся ползти… Хоть и не очень умело, но боец всё- таки пытался отползти подальше от горящего БТРа… Замершего поперёк грунтовки и способного взорваться в любую секунду… Контуженный башнёр медленно полз прочь.
— Куда? Сюда давай! — проорали ему из канавы.
Однако башенный стрелок, судя по всему, находился в полуобморочном состоянии… И поэтому полз прямо на кишлак…
— Заберите его! — приказал Ахметшин, морщась от боли в простреленном бедре. — Не видит же… куда ползёт…
Но спасти тяжело контуженного стрелка так и не успели… Рядом с ним раздался ослепительно-яркий взрыв, от которого во все стороны разлетелись горящие сгустки… Какая-то их часть угодила на БТР и спустя несколько секунд ярким пламенем занялись колёса правого борта…
А два или три больших огненных сгустка попали на замершего башнёра… Который от нестерпимой боли сначала закричал жутким нечеловеческим голосом… А затем стал кататься по сырой земле, инстинктивно стараясь сбить с себя пламя… Но яркий огонь оказался сильнее…
И спустя несколько минут… Этих долгих-предолгих для остальных разведчиков минут… Горящий солдат перестал кричать… И кататься… Его тело свернулось клубком… И больше не подавало никаких признаков жизни… Но при этом продолжало гореть…
А всё это время…
С расстояния в полтора десятка метров за последними мучениями своего горящего заживо товарища… За всем этим в беспомощном отчаянии наблюдало несколько бойцов… Но только в те редкие мгновенья, когда плотный огонь противника немного ослабевал… И тогда они могли выглянуть из канавы, чтобы оценить ситуацию и хоть что-нибудь… Но всё-таки сделать… Для своего друга… Но… Едва кто-то пытался выбраться наружу, как рядом с ним начинали густо ложиться пули…
Но жуткие крики горящего человека слышали все… Все оставшиеся в живых разведчики.
— Баля-а! — заорал один из них в ещё большем отчаянье. — Ну что-то надо сделать! Хоть что- то!..
Командир группы отреагировал очень быстро:
— Приготовить дымы! Перебросить через него! И под завесой…
Залёгшие рядом бойцы мгновенно поняли всё… Ахметшин приказал подготовить дымовые шашки, чтобы по команде метнуть их вперёд и таким образом выставить завесу, под прикрытием которой можно было эвакуировать контуженного башнёра… И уже в канаве попытаться сбить с него пламя…
Но когда сигнальные дымы перебросили залёгшим с краю бойцам, которым было ближе всех до горящего солдата… Когда командир группы дождался момента, чтобы выглянуть из канавы… Когда он увидел неподвижное и скрюченное тело… Продолжавшее гореть…
Прозвучала другая команда:
— Отставить! Он уже всё!.. Это фосфор!..
Действительно… На склоне канавы горело несколько маленьких комочков, долетевших сюда от эпицентра взрыва… Пламя этих сгустков имело необычно яркий цвет… И оно продолжало гореть даже тогда… Когда Ахметшин попытался затушить его попавшимся под руку камнем…
Неестественно яркое пламя горело с прежней силой… Ведь оно не погасло и там… То есть на дороге… Когда несчастный стрелок-башнёр катался по земле… Все его попытки сбить пламя оказались безрезультатными… Он и сейчас… Горел…
А командиру группы следовало беречь своих подчинённых, которых у него осталось не так уж и много. А потому он не хотел рисковать… Ведь до горящего бойца надо было проползти метров пятнадцать, которые со всех сторон простреливаются противником. Тут не поможет и дымовая завеса, которая лишь привлечёт дополнительное внимание духов. И любая попытка неминуемо привела бы к новым жертвам… Да и заживо сгорающему башнёру уже ничем нельзя было помочь… Горящая фосфорная смесь уже покрыла большую часть его тела… Которое лежало уже неподвижно… Распространяя вокруг себя тошнотворный запах…
Надо было сохранить остальные солдатские жизни.
— Занять оборону! — словно встряхнувшись от оцепенения, прокричал старший лейтенант. — Огонь! Огонь, я сказал!
Командир группы продолжал руководить своими отстреливающимися подчинёнными… Он понимал… Надо сражаться дальше… Несмотря ни на что… Эта страшная смерть… Сначала дикие крики охваченного пламенем солдата… Которые быстро перешли в жуткие хрипы и стоны… А затем и вид горящего человеческого тела… Всё это сильно повлияло на оставшихся в живых бойцов…
Однако надо было вести бой. И способные держать в руках оружие разведчики продолжали отстреливаться от врага… Все понимали… Что положение очень отчаянное… И многочисленный противник
