Вот и сражались бы наши ребята-пехотинцы один на один с афганскими партизанами, отлично знающими все ходы и выходы из кишлака Шабан, а также все улочки и внутренние дворики… И ещё глинобитные домики…
Мудрое советское командование, опасаясь слишком уж больших потерь личного состава, наслало бы на кишлак танки, боевые машины пехоты и бронетранспортёры… Вот тогда-то хитрющие моджахеды и пустили бы против советской бронетехники все свои безоткатки, миномёты, ДШК и базуки-гранатомёты… А ведь внутри боевых машин сидят всё те же советские солдаты… И в случае прямых попаданий именно они и погибнут в наипервейшую очередь…
«А ведь эти восемнадцати летние, девятнадцатилетние и двадцатилетние парни совершенно не хотят умирать в этом Афганистане, да ещё и под какой-то горой Шабан… И их родители ждут не дождутся возвращения своих сыновей… Однако ж… Кто их спрашивает?!.. Этих пацанов, «а также их родителей»?!.. Кому важны их личные и семейные интересы?!.. Кроме них самих!.. Э-э-эх!»
Вот и получалось так, что этот кишлак Шабан неминуемо превратился бы в поле сражения. И с нашей советской стороны вся разница заключалась бы в том, кому именно выпала бы поначалу великая честь, а уж потом и страшная участь — вести бой в окрестностях кишлака Шабан.
А вот афганцам вообще всё было бы без разницы: какой род советских войск атакует их село, сколько солдат идёт в наступление на их кишлак, какое количество танков, БМПешек и БТРов вползает в их прицелы… Истинным моджахедам требуется только одно — сражаться с советскими агрессорами. Всё остальное — это уже детализация их боевых возможностей. Ведь советские танки можно уничтожать как из засады, так и в открытом бою, как миной-фугасом, так и точным выстрелом издалека… А с живой силой шурави и того легче!.. для этого достаточно и китайского аналога автомата тульского оружейника Калашникова, и английской нарезной винтовки Бур, и заграничного пулемётика М80.
По оперативным данным на севере нашей провинции Гильменд располагалось несколько достаточно крупных бандформирований. Все они были хорошо вооружены и контролировали обширные территории, куда правительственным войскам «вход — заказан!» Но самым опасным считалось то селение, где дислоцировался полк «чёрных аистов». Так называли наиболее подготовленных афганских моджахедов, составлявших самые боеспособные формирования антиправительственных сил. Кое-кто из наших называл их наёмниками… Однако наёмные воины вряд ли будут так хорошо воевать за чужую землю… На мой взгляд «чёрными аистами» были отлично обученные и отчаянно храбрые афганцы, которые заметно отличались от остальных моджахедов своей высокой боевой активностью и умением грамотно воевать. Чтобы выделяться на общем сером фоне, они всегда носили только чёрные одежды, за что и получили своё прозвище «чёрные аисты».
И очень даже возможно то, что именно подразделение «чёрных аистов» закрепилось в кишлаке Шабан… А когда настало время, они и дали бой… Легче всех тут отделалась наша разведгруппа № 613… Вернее, одна из наших вертушек, получившая четыре сквозные пробоины. Но более всего пострадала вторая группа третьей роты нашего шестого батальона спецназа. Старшему лейтенанту Ахметшину и его подчинённым досталось больше всех…
Конечно же… Было б очень интересно узнать про то, какой урон в живой силе и вооружениях понесли сами моджахеды. Сколько духов погибло от огня наших уцелевших разведчиков… Какое количество афганских непримиримых воинов осталось под руинами кишлака Шабан… Кому из всего их отряда удалось остаться в живых и уйти дальше на север… То есть в более безопасные районы…
Узнать обо всём этом было крайне затруднительно… Почти что невозможно… Ведь там на севере провинции Гильменд вряд ли имелся наш тайный агент… Скрытно симпатизирующий борцам за победу Апрельско-Саурской революции…
«Да!.. Такого явного подпольщика у нас там нету… Хотя… Есть несколько иной!.. Не лазутчик, конечно же, и даже не разведчик… Хотя нет… Он же был нашим разведчиком… Но потом стал дезертиром — перебежчиком!..»
Действительно… У командования 22-ой бригады спецназа имелись очень точные данные о том, что в одном из афганских кишлаков на севере нашей провинции Гильменд находится один бывший советский солдат. Он дезертировал из нашего шестого батальона спецназначения. Просто ушёл куда-то ночью, да так и не Вернулся. А спустя какое-то время бывший боец Советской Армии объявился среди местных моджахедов.
Что именно побудило его переметнуться к афганским душманам — этого в нашем батальоне вроде бы не знал никто. Поговаривали втихаря, что этот слабак не выдержал издевательств со стороны старослужащих… Что его тут будто бы очень сильно избивали… Что его здесь унижали и оскорбляли… В общем… Он не выдержал и дезертировал к духам…
«Так может быть, этот сбежавший солдат когда-нибудь захочет возвратиться в наш Советский Союз?!.. Ведь здесь он на чужбине, а там, то есть на Родине, у него остались родители и другие родственники, школьные друзья и уличные товарищи… Вот когда он вернётся, то может и расскажет про духовские потери в бою у кишлака Шабан… Хотя… Вряд ли!.. Побоится!..»
Глава 14
Расплата, расправа иль возмездие?!.
В старом штатовском кинофильме «Однажды в Америке» был один очень примечательный персонаж — рыжий и долговязый психопат, который почти что возглавлял уличную банду чикагских подростков. Со временем эта шайка гангстеров, вымогателей и головорезов весьма даже преуспела в своём «деле»… Но однажды в Америке предупреждённые полисмены расстреляли на входе в банк неких налётчиков… Чудом выживший киногерой с лицом Роберта де Ниро решил покинуть город, прихватив весь капитал, являвшийся общим достоянием уже погибшей банды… Но заветная ячейка камеры хранения оказалась пуста. Их «общак» в размере нескольких миллионов долларов исчез.
И только спустя много-много лет этот бедолага Робби де Ниро опознал в министре труда Соединённых Штатов того самого рыжеволосого подельника… Который и подставил всю свою группировку под полицейские автоматы, после чего скрылся с их общими миллионами… Да ещё и заделал ребёночка той балеринке, которую любил персонаж де Ниро… В общем… История не столько о гангстерских приключениях, сколько об обыкновенном человеческом предательстве…
Дембель Ёжик служил в нашей первой роте спецназа, а вовсе не в чикагских преступных кланах. Он хоть и был откуда-то» с-под-Адессы», однако бандитом никаким не являлся… Иначе не попал бы в нашу Советскую Армию… И всё-таки старослужащий солдат Ёжеленко чем-то неуловимо смахивал на того рыжего чикагского гангстера… Может быть таким же цветом волос, аналогичной же долговязостью и выщербленным оспинками лицом… Всё это у него присутствовало тоже… Но, скорей всего, дембель Ёжик был похож на того рыжего своими повадками…
Злой он был… А ещё какой-то психованный… Помнится, как-то собираясь в наряд по столовой, я чуть опоздал… Так Ёжик заехал по моей спине большой связкой ключей… Вроде бы мелочь… Но если эта связка железок находится на длинном кожаном ремешке… Да ещё со всего размаха… И с его-то озлобленностью… Особенно к нерусским… Словом, тот синяк долго напоминал мне о своём существовании на моей же спине…
«А тогда… После отбоя… Когда Ёжик так стукнул меня по голове котелком!.. В сборе!.. То есть вместе с фляжкой внутри и подкотельником снаружи… Что я просто вырубился! Утром мне сначала показалось, что всё это приснилось… Пока не заныло… Тогда-то я не нащупал на своей голове здоровенный такой шишмак…»
Рядового Ёжеленко втихаря недолюбливал наш прапорщик Акименко, который по многим характерным приметам почти что в каждом бойце старался опознать тайного представителя еврейского сионизма в доблестной Советской Армии. Я не знал, чем же вызвано столь рьяное рвение… Но однажды товарищ прапорщик докопался и до моего имени Альберт… Я тогда был оправдан по имеющимся у меня на лице татарским чертам и далёкими-предалёкими англо-саксонскими корнями столь «подозрительного» имени… Дотошный прапор ухватился было за Бухарские окрестности, но потом махнул рукой и на это… После чего
