— Вы можете шутить, товарищ генерал, но я вполне серьезен.
— А ваше мнение, Ковачев?
— Возможно, я максималист. Но я тоже не оставлял бы эту Еву на свободе. Кто знает, какие номера она еще отколет...
— Постойте, — перебил его Марков. — Я не спрашиваю о деталях. Убеждены ли вы, что пора бросить карты на стол?
— Как сказал бы товарищ Зара, — добавил с дерзинкой Консулов.
— Зара, говорите? — продолжал в задумчивости генерал. — И с Зарой побеседуем за столом, и со всеми прочими негодяями, обожающими внешнюю торговлю. Значит, позаботимся об ордерах на обыск и на арест. Прекрасно, так тому и быть. Чистая работа, никакого риска. Тогда ровно через час прошу еще раз меня посетить.
Ковачев и Петев уже поднялись, когда Консулов нервно заговорил. Голос его трепетал, казалось, он вот-вот расплачется.
— Да вы, товарищи, серьезно или театральный этюд разыгрываете?
— Что случилось, капитан Консулов? — спросил заинтригованный Марков. — У вас возникла сногсшибательная идея?
— Возникла. Задержать одного Петрова. А сеть его не трогать. Неужели мы упустим этот уникальный шанс! Ведь все мы убеждены, что в их системе нет обратной связи. Он — резидент, но с пассивными агентами. Никто из них не знает, когда он позвонит в следующий раз, какие задачи поставит, кто он такой в действительности, где живет, как выглядит. И соответственно, не узнают они и об аресте. Зачем же брать сразу всю компанию!
— А мы продолжим вместо него его дело, — засмеялся Ковачев.
— Но голос, голос-то его как имитировать? — спросил Петев.
— Скрытые, еще не известные агенты, — сказал Марков. — Допустим, что есть у Петрова и такие. Но как мы их раскроем без него? Кто их знает, кроме нет?
— Постойте, постойте, — защищался Консулов. — Есть смысл продолжать с ними игру его голосом хотя бы для дезинформации. Какие могут быть проблемы с имитацией голоса? Снимем фонограмму, сравним с другими, неужели из сотен голосов не найдем подходящего? Да и агенты не так уж и запомнили голос резидента. Много ли он им звонит?.. А если не удастся, что мы теряем? Арестовать их можно всегда, куда они денутся. Но если удастся... Представляете, какие открываются возможности...
— Да, представляю, — сказал Марков. — Но жену все же арестуем. Чтобы не подняла шум. Может, это входит в ее обязанности в их игре.
Петров все же позвонил вечером следующего дня. А возле дома его уже ожидали трое плечистых мужчин, среди которых был и майор Петев. Вскоре прибыл и Ковачев с целой группой экспертов и оперативников.
За долгие годы службы полковник присутствовал на многих внезапных арестах — и закоренелых садистов, и заурядных блатных, и согрешивших по легкомыслию, и даже невиновных. Да, к сожалению, и такое подчас случается. Соответственно наблюдал он и поведение, реакции задержанных как в момент ареста, так и на первых допросах. Он давно уже установил, что эти реакции не всегда эквивалентны, не всегда соответствуют естественному правилу, по которому виноватый угрюмо сознает свою вину и молчит, а невинный изумлен, потрясен и протестует против облыжного обвинения. Случалось (не так уж редко) и противоположное — закоренелый преступник выглядит как невинный барашек, а человек действительно невиновный — то ли он испуган, то ли смущен — как угрюмый злодей.
Но реакция этого образцового гражданина и добросовестного наладчика приборов поразила даже Ковачева и всех его видавших виды коллег. Разумеется, прежде чем войти в дом, они предъявили ордер на арест и на обыск. Хозяин отреагировал так, как если бы Петев, его любимый и уважаемый кум, привел нескольких подвыпивших приятелей поздравить его с днем рождения. Любезный, улыбающийся, он приветливо пригласил всех в дом и объявил в самых почтительных тонах, что он всецело к их услугам. Он хорошо их понимает, просит не стесняться и со своей стороны готов сделать все от него зависящее, дабы они с успехом выполнили свою служебную обязанность. При этом он едва заметно усмехнулся.
Столь же учтиво, хотя и гораздо сдержанней, держалась его супруга Евлампия. И лишь изредка в ее глазах вспыхивали ледяные искры ненависти.
Петров даже не спросил, как водится, чем он обязан таким вниманием к своей скромной персоне. Всем своим поведением он как бы говорил: «Не хочу проявлять излишнее любопытство. Оставляю вам самим убедиться, что вы ошиблись. А когда вы решите, что это возможно, то сами скажете, что вас привело в наш дом».
Осмотр всех помещений — жилых комнат, чердака, гаража, отдельного чулана в углу двора, всего садика — продолжался несколько часов. Первые, хотя и поверхностные поиски оказались безрезультатными. Правда, обнаружили черный чемодан, его нашел Консулов запиханным в один из гардеробов. Однако чемодан был совсем пустой!
К десяти часам вечера осмотрели буквально все, но ничего изобличающего не нашли. Неужели у Петрова не было никаких вещей, аппаратов, денег, необходимых для шпионской деятельности? А где содержимое черного чемодана? Невероятно, чтобы Морти и таксист возились с пустым чемоданом! Возможно, резидент скрывает вещественные улики где-то на стороне, у сообщника, или закопанными в земле. Или, может, у себя на работе? Для начала генерал предпочитал объяснить отсутствие Петрова на работе его внезапной болезнью.
Ковачев распорядился отложить обыск на другой день, решив привлечь сюда научно-технический отдел. Понятых отпустили по домам, все двери опечатали и оставили двух часовых. А Петрова и жену разместили в отдельные камеры. Негласное наблюдение показало, что Евлампия долго не могла успокоиться и задремала едва лишь перед рассветом. Петров же сразу уснул сном праведника. Или у этого человека были железные нервы, или... Нет, он не был невиновным. Но почему чувствовал себя таковым?..
Обыск продолжился на следующее утро, после того, как эксперты привезли свою сложную и разнообразную аппаратуру. Каждую вещь разглядывали поштучно, книги перелистывались страница за страницей, мебель тщательно измеряли в поисках потайных мест. Стены прослушивали ультразвуковыми аппаратами, магнитометры ощупали каждый квадратный дециметр, в ход пошли специальные рентгеноскопы и гамма-детекторы.
Лишь к обеду удалось обнаружить первый тайник — в дымоходе одного из каминов. Тогда обследовали другой камин — и там тайник. Место было выбрано достаточно традиционно, и, разумеется, при вчерашнем обыске оба камина осматривали: и газеты жгли — тяга была идеальной, и железную гирю со щеткой — главное орудие-трубочистов — пускали в ход — никаких препятствий не встретилось. Да, тайники располагались в традиционном месте. Но конкретное решение отличалось необычностью и точностью исполнения всех деталей.
В средней части дымохода была устроена параллельная выемка, где хранилось шесть пластмассовых контейнеров. Электромотор этого маленького лифта опускал контейнеры к нижнему отверстию камина (а оно было не в комнате, а в подвале!), где можно было спокойно открыть дверцу и распоряжаться контейнерами.
Ни единый мускул не дрогнул на лице Петрова, когда начали подробно записывать в протокол содержимое всех шести контейнеров. Один был заполнен купюрами по двадцать, сто и пятьсот долларов. Второй — болгарскими левами, но он был неполон. Из остальных контейнеров извлекали приборы — многочисленные, разнообразные и подчас непонятные даже специалистам. То было в буквальном смысле последнее слово в области микроминиатюрной электроники — аппараты для шифрования и дешифрования, аппараты, способные «сжать» шифрограмму и «выстрелить» ее за считанные доли секунды. Обнаружили и два радиопередатчика — один коротковолновый, для дальних связей, другой работал только на ультракоротких волнах, так что бессмысленно было подслушивать радиопеленгаторами, когда его задействуют для связи с некой дипломатической миссией в пределах Софии...
