Мы изменяем Судьбы Мира и людей
Своим дыханьем, взглядом, словом, жестом.
Мы растворяемся в мелодии Теней
И снова входим в Мир живым оркестром.
Мы знаем цену Слову и Мечте,
Мы Верим, когда нужно просто верить,
И голову врага приносим на Мече,
И открываем наглухо запаянные Двери.
Мы знаем чьё Предательство больней,
Читаем Души по глазам и лицам,
Мы умираем, прославляя очерёдность дней,
Гордясь всем тем, что удалось добиться.
Мы любим Мир, когда хотим Любви,
Раскрыв объятья доверяемся Природе,
И посвящая Одиночеству стихи,
Сбегаем от него, когда оно приходит.
Мы предпочтём на Хитрость не менять Друзей —
Прикрытая спина и сталь в руке важнее злата.
Могущество и Власть? Надеюсь, те, кто бегают за ней,
Прекрасно знают, какова расплата.
Простить? Понять? А, может быть, Забыть?
Как правильней ответить на Обиду?
Порою стоит просто Жить
И Ждать. Нет, не удара в спину.
Пусть в Лабиринте Жизненных Дорог,
Где каждый поворот может вести к Обрыву,
Закрыв глаза и делая последний Вдох,
Идём вперёд и расправляем Крылья. [14]
Когда я закончила играть, то на душе стало легче, словно с неё упала какая-то тяжёлая ноша. Мы так и сидели в тишине и безмолвии — два одиночества, которых судьба по ошибке свела вместе. Говорят, что одинаковые люди отталкиваются, а противоположности притягиваются. Интересно, а что происходит, когда одновременно и совершенно разные и совершенно одинаковые. Хотя… нет. Мы не разные, но и не одинаковые. Мы похожи на отраженья друг друга, отраженья в зеркале судьбы. Наверное, именно поэтому наши отношения представляют собой постоянные перепады — из огня да в полымя.
Эльф ушёл, сказав, что принесёт поесть. Я осталась сидеть, было довольно прохладно. В голову лезли разные мысли, но главным был вопрос: 'кто я есть?'. Когда-то давно, целую жизнь назад я считала себя человеком. Пусть и не в полнее обычным. Потом я узнала, что являюсь самым, что ни на есть, идеальным воином. Я успела побывать ищейкой, менестрелем, наёмником. Почти для всех я молоденькая наивная девчонка, единицы считают меня опасным противником и врагом, немногие — другом. Но это всё не то….
Я пела ни раз о великих героях,
Об играх судьбы и изменчивом счастье,
О людях, рожденных и живших в неволи,
О страшных злодеях и прочих напастях.
Я пела ни раз об опасных сраженьях,
О небе высоком и звездах сверканье.
И их раскрывала я важность движенья,
И сущности мира несла пониманье.
Я пела ни раз просто так и без дела,
Все чувства других показав без опаски
Но сути своей я раскрыть не сумела…
Как жаль, но я так и не скинула маску. [15]
Я пела, а по щекам катились непрошенные слёзы… я пела, а звериная тоска уходила в глубь сердца… я пела, а закатное небо окрашивалось в тёмные ночные тона… я пела, а на меня смотрели удивительные чёрные глаза, ставшие родными… я пела и не замечала, что за спиной стоит тот, кто за много лет впервые стал мне намного ближе, чем просто друг….
На следующий день я сидела на ступеньках и играла на лэре незамысловатый мотивчик, а детишки радостно хлопали в ладоши и смеялись, водя хороводы и играя в ручеёк.
— Так ты менестрель? — раздался удивлённый голос Шерта сзади. Я, не оборачиваясь и не прекращая играть, кивнула.
— Да!
— Тогда, ты не могла бы спеть на свадьбе?
— Конечно, нет проблем!
— Правда?
— В чём вопрос? — повернулась я к нему, а руки всё ещё порхали по струнам, и подмигнула.
— Хм… — улыбка сползла с лица мужчины, сменившись задумчивостью.
— Что такое?
— На тебя посмотришь — дитё дитём, — сказал он, проходя во двор, — а глянешь в глаза — так человек, проживший целую жизнь, и довольно длинную.
— Ну, что я могу сказать, это всё из-за того, что я бывшая ищейка.
— Как?! — уставился он на меня округлившимися глазами. Не удивляйтесь, просто в последнее время правила у ищеек ужесточились, и провинившихся убивают.
— Так.
— Но ведь же….
— Я из первого выпуска.
— Нооо… — поражённо протянул он.
Молодец!
Упс!
Вот тебе и «Упс»! Надо же было так спалиться!
— Да, — вздохнула я, — мне уже далеко не двадцать.
— Угу, не двадцать, — насмешливо улыбнулся он, — раза этак в три больше! Первый отряд был создан шестьдесят лет назад!
— Не шестьдесят, а пятьдесят семь! — возмутилась я.
— Нууу…. Да ты мне в матери годишься, а выглядишь так, будто моя дочь!
— Хм! — фыркнула я. — С некоторых пор я не совсем человек.
— И сколько же тебе лет?
