и шёл он с каким-то странным видом. А потом весь вечер кидал на меня задумчивые взгляды. А я ёжилась.
Ну, не привыкла я к такому вниманию.
А как же выступления?
Это другое дело! Когда я пою, я ныряю в песню, в её смысл, растворяюсь. В такие моменты реальности просто не существует.
То-то до тебя не достучаться, когда ты поёшь!
Вот, видишь.
Всё у тебя не как у людей!
А я и есть не человек!
— Вера, — рядом со мной опустился Лиодор.
— Да, — я повернула к нему голову, с большим трудом нацепив на лицо маску отстраненности.
— Может, споёшь? — я вопросительно подняла бровь. — Понимаешь, хочется увидеть, во что же превратилась моя ученица.
Во как! Я усмехнулась.
— Пожалуйста, — я пожала плечами и вытащила из мешочка лэру. — Что спеть?
— Нуууу… — протянул оборотень и посмотрел куда-то в сторону костра.
— Откуда у тебя этот инструмент? — вдруг разнёсся по относительной — потому как всё-таки пошёл дождь — тишине голос светлого. Я удивлённо посмотрела на него. А на меня уставились все остальные. И в том числе Оверн. Только вот в его взгляде было не праздное любопытство.
Не хочет, чтобы я рассказала правду? Да не дождётесь!
— Подарок, — спокойно ответила я.
— Интересно, — прошелестел голос светлого.
Что это его так разобрало? Неправильный он какой-то. Никакого самообладания!
— Кто же делает такие подарки обычному менестрелю?
— Обычному — никто, — произнесла я, тщательно обдумывая каждое сказанное слово, ведь сейчас я отвечаю не столько Ною, сколько другому эльфу, который сейчас упорно не хочет ловить мой взгляд. — А вот другу…. По крайней мере, я так думаю, — уже более тихо добавила я, опуская взгляд и трогая струны.
Лэра охотно отозвалась на мои прикосновения. Я же на секунду задумалась. А о чём же петь?
Но только на секунду. А потом слегка улыбнулась, и мой тихий и по-прежнему хрипловатый голос тихим шелестом разнёсся по поляне. Я решила спеть о нас….
А по небу бегут облака!
Наша доля совсем не легка.
Пусть трактир — наш временный дом.
Мы идём вперёд напролом.
Наш бог — Удача и Смерть.
Наш покой — дней круговерть.
Наш закон — Свобода и Честь.
Жизни смысл — прошедшему месть.
Дождь усилился и от обыкновенного покрапывания перешёл в откровенный ливень. По куполу, установленному Оверном, стекали ручейки, превращая невидимую преграду в узорчатый полог. Небо было тёмным и спокойным. Ветра не было, и тучи могли не торопясь излить своё содержимое вниз. Ох. Чувствуется, надолго этот дождик к нам.
А в лощинах редеет туман!
Наша жизнь — всего лишь обман.
И наш путь — вечно длящийся бой.
И наш страх — бесполезный покой.
И наш смех — отзвук дождя.
Наши слёзы — блики костра.
Наша песня — вой на луну,
А не та, что сейчас я пою.
Наша правда — наша печаль.
Наш финал — бесконечная даль.
Наша радость — журавль в руке.
Наша цель — горизонт вдалеке.
И пускай дорога — зигзаг.
И пускай верный друг — это враг.
И пускай, мечты давно нет.
И пускай в тени спрятался свет.
Наши сидят и молчат. Только невидящим взором смотрят на пляшущие языки пламени. А в глазах у каждого пустота. Сейчас они все далеко. За пыльными полками воспоминаний из той, прошлой жизни, которая была у каждого, пока он не пошёл по пути наёмника судьбы, вассала удачи. У каждого эта жизнь есть. И почти у каждого эта жизнь спрятана далеко-далеко. В самые закрома. Спрятана и завалена мусором мимолётных воспоминаний и пылью старых надежд. Так, чтобы никогда на неё не наткнуться и не вспомнить. Потому, как очень тяжело вспоминать свой дом. Было ли тебе хорошо или нет. Ждали ли тебя или нет. Всё равно. Просто у тебя был дом, и ты знал, что сможешь вернуться туда, когда станет совсем тяжело. У тебя было место в этом мире. Своё собственное.
А солнце снова неслышно встаёт.
И новый день опять настаёт.
Новый день, новый миг, новый взгляд.
И мы скачем вперёд наугад.
И мы рвёмся туда, где нет сна,
Где надежда лишь только одна.
И снова идём с тобой в бой.
Лишь погибнув, найдём мы покой…. [18]
Последнюю строчку я уже прошептала под грустную мелодию дождя и отголосок струн лэры. Прошептала и прикрыла глаза. Они вспомнили всё во время песни. А вот мою душу разворотят сейчас.
…Большое здание Академии вздымается ввысь тёмными шпилями. А перед их воротами стоит маленькая девочка, которая по сравнению с этой громадой кажется просто неразумной песчинкой. Она стоит, задрав белокурую голову, и смотрит на это сумрачное великолепие широко раскрытыми глазами, в которых плещется восхищение пополам с испугом. Стоит и не может поверить в слова мага:
— Это — твой новый дом.
Стоит и не верит.
Дом….
Такое странное и уже забытое слово. Но почему-то сердце сжимается и хочется плакать.
Дом….
Новый дом. Из которого тебя никогда не выгонят. Который всегда примет тебя под свои своды. Который защитит и успокоит. Который подарит покой и уверенность.
Дом….
Тряхнув головой и сбросив наваждение, я убрала лэру и, поёжившись от стоящей вокруг тишины,
