уходят чудовища, но Хамфри жил, Хамфри жив, Хамфри будет жить.
— Ой, врешь, парень, — в конце концов промычал Горби. — Гному уже, наверное, лет сто, а ты совсем сопляк. У него не может быть такого сына. Заткнись и не мешай нам судить. Суд начинается!
— И... и суд у вас неправильный, — опять подал голос Хамфгорг. — На суде должны быть... должен быть этот... обвинитель... и еще защитник, и свидетели, а иначе...
— Что иначе, щенок? — словно жаба, надулся Горби.
Хамфгорг снова оробел, но Айви была рядом, Айви, которая верила, что ее друг, ее рыцарь, не отступит перед врагом и спасет друзей. Невидимая и неслышимая поддержка помогла ему обрести храбрость.
— Иначе не считается! — сказал он твердо и уверенно.
— Не считается? — грозно вопросил Горби. — Кто смеет указывать мне?
Хамфгоргу опять понадобилась поддержка — и он ее сразу же получил.
— Закон смеет, — храбро ответил Хамфгорг. — Людей, отказывающихся следовать законам земли, в которой они живут, можно называть как угодно — преступниками, мошенниками, убийцами, негодяями и... и гоблинами в том числе.
— Чего-о? — прорычал вождь, сжимая черный кулак. — А гарпии что, паиньки? Банда негодяев и негодяек. А тебя, разумничек, я попросту в порошок сотру.
— Вот-вот, — словно обрадовался Хамфгорг. — Именно так и поступают все негодяи и низкие люди.
И снова Горби вынужден был, что называется, чесать в затылке. Он был не так глуп, чтобы не понимать: если кто-то называет тебя убийцей, не совсем разумно опровергать это утверждение при помощи убийства обвинителя. Хамфгорг мог поздравить себя: он одержал пусть небольшую, но все-таки победу.
— Ладно, сморчок, — согласился Горби. — Будет тебе и обвинителишка, и защитничек, и эти, как их, свидетели. — Горби оглядел свой отряд, но гоблинов было только двенадцать, и все они уже ушли в присяжные. — А из кого ж я тебе их понаделаю? Нет у меня больше людей, — развел руками вождь.
— Плохи дела, — строго сказал Хамфгорг. — Значит, настоящего суда сейчас быть никак не может.
— Нет, суд будет, — не собирался сдаваться Горби. — Ты, умничек, и станешь на нем защитником! Та- а-к... Доченька моя сойдет за обвинителя. Так мы дельце и обтяпаем!
— Не... — начала Глори, но Хамфгорг остановил ее.
— Будешь обвинителем, — твердо сказал ей Хамфгорг. — Все правильно.
— Глупости! — передернула плечиками Глори.
— Слушайся Хамфгорга, — шепнула ей Айви. — Он умный и что-то придумал. Девица надулась, но спорить не стала.
— Ну, давай, непокорная дщерь, начинай обвинять, — скомандовал Горби, самодовольно улыбаясь.
С большой неохотой Глори подошла и встала перед связанным возлюбленным. Айви заметила, что рука гоблинки потянулась к ножу, но у самого пояса вдруг замерла. Хотела освободить Гарди, но передумала? Да, передумала. Гоблины кинутся толпой и растерзают его прежде, чем она успеет сделать первый взмах.
— Я хочу... я намереваюсь доказать идиотским присяжным, что тот, кого... я обвиняю, в сто раз красивее, милее, умнее любого мужчины, а уж о кривых, безобразных гоб...
— Не по правилам! — прервал ее папаша Горби, то есть судья Горби. — От тебя чего ждут, глупая? Ты должна обвинить это чудо в перьях в порочных наклонностях и в том, что он тайком вынашивал преступный план: соблазнить и похитить достойнейшую гоблинскую девицу. А потом ты должна сказать: достоин, мол, самой жестокой казни...
А дракон Стэнли тем временем тихо жевал сеть. Он уже пережевал несколько веревок и трудился над следующими. Если никто не заметит, он вскоре завершит работу и выйдет на свободу. Глори заметила, все поняла и весело улыбнулась.
Дракон освободится, гоблины займутся им, а она тем временем перережет путы.
Глори чуть переместилась, увлекая за собой взоры гоблинов. Трюк удался красотке без труда. Суд благоговейно ловил малейшее ее движение: как она поправляет волосы, как поднимается и опускается ее грудь.
— Обвиню, докажу, сделаю все и даже больше, — вдохновенно начала Глори. — Ни одна подробность не ускользнет. Итак, вызываю первого свидетеля — человеческого детеныша Айви. Кстати, для пользы дела свидетеля Айви следует освободить от пут.
— Дудки! — крикнул судья. — Никаких развязываний. Рот у нее свободен.
Айви подошла к свидетельскому месту со связанными руками.
— Ну, пацанка сопливая, — прорычал Горби, — клянешься ли ты пищать правду, только правду и ничего, кроме правды, а?
— Клянусь, — согласилась Айви, которая никогда раньше на суде не была и поэтому с большущим интересом следила за происходящим. — Мама мне всегда говорит: Айви, ты ведь правдивая девочка...
— Отвечай, свидетельница, — вступила Глори. — Видела ли ты, как вышеозначенное чудо в перьях, сидя на насесте, совращало невинную гоблинскую девушку?
— Не видела, — твердо возразила Айви.
— Ух ты какая! — взъярился Горби.
— Он ее просто поцеловал, — добавила принцесса. — Папа с мамой все время целуются, когда думают, что я не вижу.
— Завле-ек, опу-у-тал, — удовлетворенно загудел суд.
— Никого он не опутывал, — возразила Айви. — Он же птица, а не путана.
— А ТЕПЕРЬ ПУСТЬ СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ САМ ОБВИНЯЕМЫЙ, — провозгласила Глори.
— Это не по правилам! — взревел папа Горби. — Не дам надругаться над законом. Да он просто не может...
— Неужели, обвиняемый? — усмехнулась Глори. — Неужели ты не способен ругаться?
И тут Гарди выдал такую руладу, что ближайшие растения мгновенно завяли и земля вокруг задымилась.
— Вот о-отец, — покраснев до ушей и слегка заикаясь, повернулась Глори к судье. — Разве это не ругань?
Горби, который и сам прослушал коленце с какой-то зачарованной улыбкой, пробурчал: — Ну что ж, ругаться гарпии действительно мастаки, не отнимешь.
— Судья берет назад утверждение, что обвиняемый не умеет ругаться, — весело объявила Глори. — А раз так, я, со своей стороны, имею право обратиться к обвиняемому. Обвиняемый, целовал ли ты когда- нибудь гоблинских девушек?
— Одну целовал, — признался Гарди.
— Раскололся, преступник! — возликовали гоблины. — Ну, теперь приготовим веревочку...
— А с какой целью ты, обвиняемый, целовал вышеозначенную девицу? Дальше-то что намеревался с ней сделать? — отнюдь не собиралась сдаваться Глори.
— Я намеревался на ней жениться и увезти к себе, чтобы дать ей более счастливую жизнь.
— Наглец! — взъярился Горби. — Казнить тебя мало! Надо бы что-нибудь похуже!
— Вспомни, папа, — невинным голоском заявила Глори, — ты всегда говорил, что хуже смерти только одно — семейная жизнь.
В толпе присяжных сдавленно захихикали. Горби единым взглядом утихомирил весельчаков.
— Суд продолжается! — рявкнул он.
— Думаю, мне больше нечего сказать, — промолвила Глори. — Уступаю место защитнику.
Хамфгорг выступил вперед со связанными за спиной руками — а дракон тем временем грыз и грыз и достиг уже немалых успехов.
Айви не сомневалась — Хамфгорг найдет выход из самого трудного положения. Ее уверенность передалась мальчику, и он сделался величественным и уверенным, несмотря на связанные руки. Шепоток сомнения пробежал среди присяжных. Мальчишка, щенок, ничего страшного... Они и представить не могли, что их ждет.
