— Не знаю, что и делать… — Голос девушки звучал растерянно.
— Делай что хочешь, только не впускай сюда это злобное создание.
— Рапунцель! — снова позвала ведьма.
— Нет, я просто не могу поверить всему, что ты тут наговорил про матушку Сладость, — заявила девушка, направляясь к окну.
Гранди понял, что все его попытки разоблачить ведьму обречены на провал, — бездоказательным россказням девушка не поверит. Ему придется встретиться с колдуньей лицом к лицу.
Подобная перспектива внушала страх, но другого выхода он не видел.
— Ладно, впускай, — смирился с неизбежностью голем.
Рапунцель вытащила гребни из прически, и ее волосы волной выпали из окна. Девушка встала потверже, а ведьма ухватилась за волосы.
Они натянулись, но милая головка Рапунцель лишь слегка качнулась. Похоже, она не ощущала тяжести. Гранди понял, что такова особенность ее магии, — девушку не тяготили не только волосы, но и вес того, кто к ним прикасался. Рапунцель казалась существом, обладающим сразу двумя магическими талантами, но голем знал, что наследственные магические возможности талантами не считаются. С этой точки зрения способность менять рост нельзя было расценивать как талант. Касавшиеся магии правила иногда выглядели странными, но на поверку всегда оказывались разумными.
Впрочем, сейчас было важнее понять, не сколько талантов у девицы, а как выпутаться из создавшегося положения. Что сказать ужасной морской ведьме?
«Не трусь, — отчаянно твердил себе голем, — эта карга только и умеет, что вселяться в тела тех, кто ее впустит! Не трусь!»
Но он трусил. Больше всего на свете ему сейчас хотелось оказаться где-нибудь подальше. Если бы он только убрался из башни прежде, чем вернулась ведьма!
Между тем ведьма поднялась наверх и влезла в окошко. Выглядела она устрашающе — в черном плаще, в черной шляпе со здоровенной острой стальной булавкой, в черных сапогах с высокими каблуками и в черных перчатках. И зловещая физиономия под стать одеянию. По правде сказать, лицо ведьмы не было отмечено особым уродством, — на картинке она, наверное, выглядела бы обычной старухой, — но жестокая природа колдуньи словно высвечивалась изнутри, сказываясь во всем облике. Рот казался созданным для того, чтобы извергать проклятия, нос — чтобы совать его в чужие дела, а глаза и уши — чтобы высматривать и подслушивать всевозможные гадости. Голему хватило одного взгляда, чтобы возненавидеть ведьму всем сердцем, но ненависть ничуть не уменьшила его страха.
— Матушка Сладость! — воскликнула Рапунцель, обнимая ведьму. Гранди это возмутило, но протестовать он не осмелился.
Старуха огляделась и сморщила нос.
— Я чую чужака, — проскрежетала она, и взгляд ее злобных глаз устремился на Гранди.
— У.., у меня гость, — робко пояснила Рапунцель.
— Никакой это не гость, а противный никчемный голем.
— Можно подумать, ты сама невесть какая красавица! — выпалил Гранди, прежде чем успел сообразить, что делает. Даже страх не помешал его острому языку отреагировать на оскорбление обычным манером.
— Сейчас я от него отделаюсь! — воскликнула ведьма и, шагнув к чулану, вытащила оттуда помело.
— А это еще зачем? — поинтересовался Гранди. — Часом не полетать ли собираешься?
— Я собираюсь вымести тебя из башни! — рявкнула ведьма, замахиваясь метлой.
— О нет! — испуганно вскричала Рапунцель.
Гранди вдруг уразумел, что у него появилась возможность убедить девушку в своей правоте.
Чем больше старая карга будет злобствовать, тем скорее она разоблачит себя.
— Вымела бы лучше пыль из ушей, — насмешливо проговорил голем, ловко уворачиваясь от помела.
— Да я тебя по полу размажу! — прорычала ведьма, обрушивая на него метлу.
Гранди десятилетиями набирал опыт подобных стычек, и увернуться от удара было для него плевым делом. Но голем не отскочил, а лишь слегка отклонился в сторону, поэтому поначалу ведьма даже не заметила, что промазала. Маневр Гранди обманул не только старуху, но и Рапунцель.
— Что ты делаешь! — воскликнула она. — Ты его убьешь!
Гранди немедленно воспользовался ситуацией. Подскочив к девушке, он уцепился за ее юбку, взобрался ей на плечо и умоляюще проговорил в прелестное ушко:
— Не дай ей меня убить.
Ведьма, уверенная, что враг повержен, подняла помело и, с удивлением обнаружив исчезновение голема, застыла на месте.
— Матушка Сладость! — В голосе Рапунцель звучали страх и удивление. — Что с тобой?
Я никогда не видела тебя такой.
Ведьма опустила помело и попыталась изобразить улыбку. Ей было не с руки разочаровывать Рапунцель, — а вдруг девица поймет, какова истинная природа «матушки Сладость», и откажется допустить ее в свое тело?
Гранди понял, — теперь все зависит от того, кому поверит Рапунцель. Если он сумеет доказать свою правоту, девушку удастся спасти. В противном случае, всех ждет беда.
— Я просто хотела вымести вон этого грызуна, — просюсюкала ведьма елейным голосом.
— А ну-ка, спроси ее, почему она держит тебя тут, словно пленницу, — посоветовал Гранди.
— Глупости, — возмутилась ведьма, прежде чем Рапунцель успела открыть рот, — никакая ты не пленница! Это твой дом, милочка.
— Спроси, почему тебя никогда не выпускают из «твоего дома», — настаивал голем.
— Но кто-то же должен следить за маяком! — быстро ответила ведьма. — Фонарь вращается механически, но возможны сбои, и тогда срочно требуется вмешательство. Ты, дорогуша, и сама это прекрасно знаешь, так что давай я вышвырну вон этого надоедливого клопа.
— А ты, — продолжал подначивать Рапунцель голем, — спроси, почему бы ей самой не последить за маяком, покуда ты прогуливаешься.
— Но ведь ты ничего не знаешь о внешнем мире, — сказала ведьма.
— Как же так, матушка Сладость? — неожиданно вступила в разговор Рапунцель. — Ведь ты сама рассказывала мне о Ксанфе и говорила, будто мне ведомо очень многое, неужто это не правда?
Морская ведьма замялась. Разумеется, она рассказывала девушке лишь то, что считала нужным, исходя из своих корыстных соображений, но признаться в этом сейчас старая карга не могла.
— Говорила она тебе, что морское чудовище никогда не пользуется лучом маяка? — спросил Гранди девушку.
— А вот и пользуется! — встряла старуха.
— Да? А мне оно почему-то говорило совсем другое, — заметил Гранди.
— Интересно, кто это слышал? Рапунцель, душенька, неужто ты веришь этому маленькому лжецу?
Девушка колебалась. Она не знала, кому верить.
Гранди понял, что словесная перепалка результата не даст. Надо заставить ведьму раскрыться, невзирая на связанный с этим риск. Но прежде следовало выработать тактику.
— Ладно, — произнес голем, — может, я и ошибаюсь. Если я перестану говорить о тебе дурно, ты оставишь меня в покое?
Ведьма задумалась; по ее злобному лицу можно было прочитать, что она прикидывает все за и против. Колдунья не знала, много ли голем успел наговорить девушке, и чему из услышанного Рапунцель поверила, но понимала, что присутствие в башне гостя опасно, а следовательно, его надо попытаться уничтожить при первой возможности.
— Ну конечно, маленькое.., создание, — прошипела она, натянув на физиономию маску доброжелательности.
— Вот и прекрасно. В таком случае я, с твоего позволения, переберусь на кровать, — сказал Гранди.
