неизбежно совершает промашки, Гранди решил довести единорога до бешенства. Что-что, а дразниться голем умел.
— Эй, гнилое копыто, — крикнул он, — тебя часом не для того выставили наружу, чтобы весь замок не провонял?
— Именно для того и выставили, чтобы в замке не воняло такими, как ты, — ответил единорог. Хм… Такого отпора Гранди не ожидал, однако все же предпринял новую попытку:
— А где ты такой рог отхватил, ушастик?
Ни одно уважающее себя существо не станет таскать на лбу такой суковатый дрын.
— А откуда ты сам взялся, клякса несчастная? Ни одно уважающее себя существо не может иметь такой рост. Тебя небось вырастили, а потом пересушили, вот ты и усел.
— Слушай, ты, кудлатая грива, — вскипел Гранди, — я голем, и рост у меня как раз такой, какой и полагается иметь голему!
— Сомневаюсь, — невозмутимо отозвался единорог, — потому как рот у тебя явно не по росту.
Гранди вытянулся, готовясь изрыгнуть новое оскорбление.., и сник. Он понял — единорог не только не вышел из себя, но и явно одолевает его в словесном поединке. Следовало сменить тактику. Может, попробовать подкуп?
— Слушай, чего бы тебе больше всего хотелось?
— Отделаться от докучливого голема, чтобы можно было вздремнуть.
Гранди очень хотелось ответить надлежащим образом, но на сей раз он сдержался:
— А кроме того?
Единорог призадумался:
— Ну, по правде сказать, я бы не прочь перекусить. А то торчишь день деньской на песке, сторожишь замок от всяких дуралеев, а они лезут и лезут. Позавтракать некогда.
Это несколько обнадеживало, хотя Гранди не знал, где раздобыть угощение для единорога.
— Пусти меня в замок, и я непременно вынесу тебе охапку сена или что-нибудь в этом роде.
— Если я пущу тебя в замок, меня так угостят розгами, что сена уже не захочется.
— Ну а если я угощу тебя чем-нибудь, не входя внутрь?
— Было бы славно. Только на этом берегу не растет ничего съедобного.
Гранди почесал в затылке. Противоположный берег покрывала густая, сочная трава, но что толку? Единорога туда не переправишь, а сам Гранди на своей ракушке мог привезти за раз совсем немного, разве что на зубок единорогу.
И тут он вспомнил о кустах хлопчатника:
— Надо думать, единороги не любят хлопка?
— Терпеть не могут, — буркнул единорог, и его рот наполнился слюной.
Ага, смекнул Гранди, эта штуковина скотине явно по вкусу. Вообще-то единороги больше всего любят рогалики, но этакому хлопоуху наверняка должен нравиться хлопковый пух.
Решение созрело.
— Эй, — крикнул Гранди через ров, обращаясь к ближайшему, самому высокому кусту, — ты что за трава?
— Трава?! — возмутился куст. — Я — трава? Да я самый хлопучий в округе хлопковый куст. Знаменитый Топ-Хлоп. Обо мне всякий слыхал.
— Хвастать все могут, — пренебрежительно бросил Гранди, — а вот хлопнуть как следует тебе наверняка слабо.
— Мне слабо… — Хлопушки на кусте налились гневом.
— Слабо, слабо. Хлопнуть-то ты, может, и хлопнешь, а выйдет один пшик.
— Пшик?! Да я так хлопну, что у тебя уши заложит.
Гранди отмахнулся.
Хлопушки раскраснелись от ярости, взбухли.., и куст показал, на что он способен. Хлопушки начали лопаться одна за другой с таким грохотом, что можно было подумать, будто возле рва рвутся ананаски. Воздушные хлопья пуха полетели во все стороны, — разумеется, и через ров тоже.
— Хлопух! — воскликнул хлопоухий единорог, энергично хлопая ушами и поедая нежданно объявившееся лакомство.
— Но единороги не любят хлопка, — напомнил ему Гранди.
— Пшел вон, голем, — с трудом выговорил единорог набитым хлопковым пухом ртом.
— Как угодно, — отозвался Гранди и проследовал мимо хлопоуха, который так увлекся пиршеством, что не обратил на него ни малейшего внимания.
Ворота, как ни странно, не были заперты, так что голем беспрепятственно вошел в замок. Еще чуть- чуть, и…
— Ловко это у тебя вышло, козявка, — послышался громовой рык.
Голем испуганно вскинул голову. Он стоял посреди небольшого двора, на плотно утоптанной земле, а над ним возвышался муралев, чудовище, способное проглотить голема целиком.
— Я просто хочу попасть к доброму волшебнику. У меня к нему дело, — чуточку нервно пробормотал Гранди.
— Само собой. — Муралев зевнул, показав огромные клыки. Он забавлялся, прекрасно зная, что голему не убежать. На своих шести муравьиных ногах, заканчивавшихся мягкими подушечками со втяжными когтями, муралев догнал бы его в долю секунды. — Я и не сомневаюсь, что ты хочешь к волшебнику. Сомнение вызывает другое: достаточно ли ты смышлен, чтобы отнимать его драгоценное время.
Несмотря на страх, Гранди рассердился:
— Чего-чего, а ума у меня побольше, чем у любого гривастого шестиногого. Если я не вымахал верзилой и не могу сражаться с чудовищами…
— Сражаться нет никакой надобности, — промолвил муралев, томно потягиваясь. — А вот много ли у тебя ума — это мы скоро выясним. Я предлагаю тебе испытание. Докажешь, что ты и вправду смышлен, — добро
пожаловать в замок.
Звучало не слишком заманчиво, но…
— Каким манером я могу доказать, что и вправду смышлен?
— Мы с тобой три раза сыграем в черточки-коробочки. Победишь — впущу тебя в замок.
Проиграешь — съем. Ну как, по-моему, справедливые условия?
Гранди сглотнул. Его в этих условиях устраивало далеко не все.
— А если мы сыграем вничью?
— Все равно пропущу, ты ведь докажешь, что равен мне по уму. Мы, муральвы, вообще народ великодушный. Никто этого почему-то не замечает, ну да ладно. Я уступаю тебе первый ход в каждой игре.
Гранди все это по-прежнему не восхищало, но он вспомнил о том, что ему действительно необходимо добраться до доброго волшебника, о том, что его всегда считали отменным игроком в черточки-коробочки, и согласился. В конце концов, есть шанс выиграть.
— Вот и прекрасно! — весело промолвил муралев и неожиданно подпрыгнул на месте. Приземлился он на прямые ноги, которые под его весом погрузились в плотно утрамбованную землю. Муралев подтянул ноги, и в земле осталось шесть углублений. Затем он подпрыгнул снова, приземлившись на сей раз чуть в стороне. Три ноги попали в дырки, оставшиеся после первого прыжка, а еще три проделали новые.
Чудовище осторожно отступило, перед ним красовались девять выбоин, причем та, что в центре, поглубже.
— А вот и игровое поле. — провозгласил муралев.
— Ну и поле, — удивился Гранди, — всего на четыре коробочки. Да на таком поле…
— Что? — Муралев выпустил коготь, и голем благоразумно решил отложить акцию протеста до лучших времен. В конце концов, неважно, большое поле или маленькое, принципа игры это не меняет. К тому же первый ход за ним.
Гранди ступил вперед и провел ногой линию между угловой и средней выемками со своей стороны. Муралев потянулся и провел когтем черту от точки, до которой довел линию Гранди, к другой угловой
