— Все наверх!
Старпом видел, что вода на глазах прибывает, и в трюме находиться становится опасно. Сколько еще точно простоит пароход, он загадывать бы не стал. Но то, что на плаву ему не продержаться больше часа, было ясно и без обследования специалиста. Для верности старший помощник обошел верхние каюты, но ни профессора, ни Миши Хомина нигде не было. Судно увеличило крен влево и, не желая больше рисковать, он, сбросив с кнехта трос, приказал всем возвращаться на лодку.
— Куда могли их забрать? — недоумевал Дмитрий Николаевич. — Провернуть такую операцию и опоздать! Ну что за невезенье!?
— Хорошо хоть Акопяна спасли, — возразил старпом.
— Да, уже не зря, — согласился командир.
— А как же доктор? Не подставили мы его нашей выходкой?
— Не знаю, Толик. Надо искать остальных. Может, он с ними. А что там Акопян говорил про гестапо?
— Накануне вечером он услышал над головой топот, затем профессор крикнул Хомину, что это не моряки, а гестапо, и чтобы он ничего им не говорил.
— Да… Ситуация. Представляешь, что будет, если немцы заставят профессора работать на них? От Миши толку для них будет мало, а Михаил Иванович — это клад знаний, которые им и не снились. И как бы он ни старался, но ему не выстоять.
— Да уж, командир, влипли мы. Если гестапо поймет, кто перед ними, то как бы он ни держался, из профессора вытянут все.
— Витмана ко мне! — Дмитрий Николаевич решительно нажал клавишу захрипевшего «банана».
Еле дождавшись, когда появится Отто, он схватил его за плечо и, медленно разжевывая слова, спросил:
— Где находится гестапо? Понимаешь? Ге-ста-по! Черт! Я ему сейчас морду набью! Смотри!
Командир перевернул лист карты и на белом ватмане нарисовал бухту с квадратами зданий на берегу.
— Это твоя база. Где гестапо? Гестапо? Так, старпом! Что хочешь делай, но кто-то из вас должен заговорить на нужном мне языке. Или ты на немецком, или он на русском.
— Обучу, товарищ командир! Заговорит, как Пушкин! Стихами! У меня система не хуже, чем у Илоны Давыдовой.
— Не перестарайся… Смотри, Отто! — Дмитрий Николаевич опять вцепился в растерянно моргающего глазами Витмана. — Нам нужно ге-ста-по!
Командир изобразил руки в наручниках, затем череп с костями. А когда нарисовал окно с решеткой, неожиданно немец его понял.
— Полицай?
— Почему полицай? — не сообразил Дмитрий Николаевич.
— Командир, он имеет в виду полицию, а не предателей, — подсказал старпом.
— Пусть будет полицай! Где твой полицай?
Командир подсунул поближе к немцу нарисованную им схему. Отто взял карандаш и прочертил длинную линию вдоль импровизированного побережья, затем на краю листа нарисовал круг и твердо произнес:
— Полицай!
— Так далеко?
— Он хочет сказать, что гестапо не на территории базы, — сообразил старший помощник.
— Какой ты у меня смышленый, — усмехнулся Дмитрий Николаевич. — Давай, пока ночь не кончилась, посмотрим, куда он показывает.
Оставив тонуть пароход прошлого века, лодка вновь пошла к берегу, осматривая теперь полосу прибоя правее немецкой базы. Уже начинало светать, и стали видны растянувшиеся вдоль побережья виноградники. Каменистые обрывы вокруг маяков сменились песчаными пляжами, и почти у самой воды забелели крыши одноэтажных домов.
— Показывай, где, — командир отдал перископ Витману.
Отто долго рассматривал берег, затем, совместив тонкое перекрестие визира с целью, отошел в сторону. Дмитрий Николаевич взглянул на стоящее обособленно серое квадратное здание, огороженное бетонным забором.
— Командир, можно и мне посмотреть, — попросил старпом. — Так… От берега метров сто. Слева сплошные кусты и деревья, справа дорога, дальше опять какой-то сад. Возьму десяток крепких парней и огородами…
— Да достал ты уже со своими парнями, — вспылил Дмитрий Николаевич. — Чего ты в морпехи не пошел?
— А как иначе, командир? Этот барак тросом не зацепишь и в воду не стянешь.
— Дай еще раз взгляну! Да, другого решения нет. Стены не помеха. Нападем, пока спят. Должны же они спать, даже если это гестапо? Сейчас, только соберу команду и сам поведу.
— Ну уж нет, командир! — решительно воспротивился старпом. — Я, конечно, всегда мечтал стать командиром лодки, но не таким способом. Может, вы и правы, Дмитрий Николаевич, и в душе я несостоявшийся морпех, а может, это моя блажь, но сейчас я абсолютно уверен, что идти должен я. Так будет лучше!
— Он прав, командир, — неожиданно подал голос молчавший прежде Валентиныч.
Слово механика поставило точку в этом споре.
— Уговорили, — нехотя согласился Дмитрий Николаевич. — Набирай группу, а я подведу лодку поближе. Валентиныч, готовь спасательный плот.
Глубина позволила «Дмитрию Новгородскому» подойти почти к самому берегу. Пока еще не встало солнце и в море с песчаного пляжа сползала предрассветная дымка, решили высадить десант ближе к виноградникам. А корректировать их действия должен был командир по рации, наблюдая в перископ с погрузившейся лодки.
Как только резиновое дно зашуршало о песок, моряки выпрыгнули на берег и затащили плот в кусты.
— Приехали, — доложил по рации старпом.
— Наблюдаю, — подтвердил командир. — Бери левее и идите вверх. Оттуда тебе будет виден внутренний двор. И не торопись, сначала осмотрись.
— Понял, командир, — шепотом ответил старший помощник.
Даже хрип динамика не смог скрыть волнение старпома, и Дмитрий Николаевич это понял.
— Самому надо было идти, — запоздало начал он посыпать голову пеплом.
— Нет, командир, — возразил Валентиныч. — У Долгова на лбу написано, что он для таких дел создан. Если выкрутится, обещаю, найду и подарю ему черный берет.
Снова припав к перископу, командир увидел, что отряд, поднявшись на холм, растворился в зарослях виноградной лозы.
Распластавшись под кустом, старпом следил в бинокль за двором гестапо.
— Ворота одни, — шептал он притаившейся рядом группе и в висевший под подбородком микрофон. — У ворот будка. Там, наверное, часовой, но не вижу. Забор метра два. Во дворе грузовик с фургоном. Здание небольшое, комнат шесть, максимум восемь. Окна с решетками, но возле входной двери одно открытое.
Оглянувшись к притихшим морякам, он спросил:
— Кто у нас лучше всех стреляет?
— Я, — подполз к нему Пахомов.
Старпом с сомнением посмотрел на нагло улыбающуюся физиономию Славика и ответил:
— Ладно, часового сам сниму. Пошли.
Они подобрались к стенам гестапо на сотню метров, но дальше кусты заканчивались и тянулся пустырь, заросший низкой травой. Теперь в бинокль была видна натянутая над забором колючая проволока. Намеченный план нападения отпал. Перемахнуть лихим кавалерийским наскоком через забор не получится. Оставались ворота. Но чтобы к ним пробраться, нужно было зайти с другой стороны. Кусая губы, старпом
