За гранью

— Рет!

Он не столько увидел, сколько почувствовал вырвавшуюся в момент произнесения разбивающей руны из правой ладони вспышку. Палящий зной моментально схлынул, и в лицо пахнуло блаженной прохладой. Уши резанул быстро оборвавшийся пронзительный вопль, сопровождаемый глухим звуком падения.

Покачиваясь на негнущихся ногах, Трэвис с трудом доковылял до распростертого на полу Рина Он лежал на спине. Мертвые глаза изменившего клятве рунного мастера смотрели в потолок, а из раскрытого рта поднималась тонкая струйка дыма. Сила ответного заклятия оказалась столь велика, что тунику его буквально разорвало в клочья. Левую сторону обнажившейся груди пересекал длинный уродливый шрам.

Ты молодец, Трэвис! Уничтожив вызванную им магию, ты тем самым уничтожил и его мозг. Просто и элегантно.

Рука его непроизвольно сжалась в кулак, на глаза навернулись слезы. Нет, никакой он не молодец, а самый обыкновенный убийца. Ведь сколько раз зарекался — и опять нарушил обещание. Спотыкаясь, он спустился по лестнице и выбежал во двор. Морозный воздух хлынул в иссушенные жаром легкие, но и он не мог унять неудержимого приступа тошноты. Упершись ладонями в колени, Трэвис согнулся и изверг в окаменевшую от холода грязь содержимое желудка и вместе с ним — хотя бы частично — страх, омерзение и стыд.

Пойми, Трэвис, у тебя не было другого выхода!

Господи, как же он устал от этого голоса! Он больше не желал прислушиваться к его советам. Шатаясь, словно пьяный, из стороны в сторону, Трэвис пересек двор и вошел в парадное. В голове осталась лишь одна мысль, заполнившая, подобно навязчивой идее, все закоулки мозга: добраться до пиршественного зала и найти Фолкена. Бард наверняка знает, что делать. И Мелия тоже. Они обязательно найдут способ спасти всех, в том числе и его, Трэвиса Уайлдера!

Ему не позволили одолеть и четверти пути Темный коридор, которым он пробирался, вдруг озарился впереди мертвенным холодным сиянием. Трэвис затравленно оглянулся. С противоположного конца на него тоже надвигалось светящееся облако, по краям которого маячили высокие гибкие фигуры, тянущие к нему длинные и тонкие паучьи лапы. Их призывные жесты, казалось, были исполнены любви и сочувствия, но он хорошо знал, сколь обманчивы эти объятия, несущие с собой лишь леденящий холод забвения и смерти. Не рассуждая, Трэвис свернул в узкий боковой проход — последний еще не отрезанный путь к отступлению.

И тут удача окончательно ему изменила. Не пройдя и дюжины шагов, он уперся в тупик. Руки его лихорадочно зашарили вокруг, но не могли нащупать ничего, хотя бы отдаленно напоминающего дверную ручку или засов, и всюду упирались в глухую кладку без отверстий и трещин Внезапно на него навалилась невыносимая усталость. Прижавшись спиной к стене, Трэвис опустился на корточки. Ему больше некуда было бежать, да и силы полностью иссякли. Пальцы его скользнули по шершавой ткани туники и судорожно сжались вокруг железной шкатулочки во внутреннем кармане.

— Прости меня, Джек, — прошептал Трэвис.

Бледное мерцание в начале тупика разгоралось все ярче.

98

Леди Эйрин, баронесса Эльсандрийская, внимательно наблюдала за потоком собирающихся на праздник гостей.

Она со знанием дела выбрала самое подходящее для этого место в нише одного из запасных выходов, скрытой несколькими цельными стволами деревьев, составлявших часть декораций. Ей без особого труда удавалось оставаться практически невидимой. Эйрин давно привыкла философски относиться к тому, что люди, как правило, избегают встречаться с ней взглядом и вообще смотреть в ее направлении. Чисто инстинктивная реакция на самом деле — ведь в противном случае им пришлось бы мириться с существованием не только самой баронессы, но и ее физического недостатка. А поскольку большинство людей прежде всего печется о собственном душевном спокойствии, они находят выход в том, что просто закрывают глаза на всякие неприятные мелочи вроде сухой руки. Сегодня это обстоятельство весьма пригодилось девушке, хотя она и вздыхала порой, когда разодетые в блистающие золотом и драгоценностями наряды гости неспешно дефилировали мимо ее наблюдательного пункта, даже не поворачивая головы в ее сторону. Что ж, девятнадцать лет — достаточно долгий срок, чтобы смириться с таким отношением окружающих, к тому же Эйрин еще ребенком усвоила нехитрую истину: когда тебе вообще не уделяют внимания, живется гораздо легче, чем когда его уделяют слишком много.

Сегодня на баронессе было новое платье цвета морской лазури и изящная накидка из меха белого кролика. Однако, несмотря на теплую одежду, хорошо протопленное помещение и присутствие сотен людей, она никак не могла согреться. Если Грейс и Трэвис не ошибаются — а причин сомневаться в их выводах Эйрин не видела, — то убийца лорда Олрейна сейчас тоже находится в этом зале, где-то среди толпы гостей.

Синие глаза баронессы безотрывно скользили по пестрому скопищу приглашенных, не оставляя без внимания не только вельмож и рыцарей, но и снующих меж столами лакеев и слуг. Любой мужчина мог оказаться главарем заговорщиков, но как распознать таящееся под внешне благообразной внешностью Зло? Взгляд Эйрин выхватывал из толпы одно лицо за другим, и она пристально всматривалась в каждое в надежде распознать под личиной того, кто им нужен.

Справедливости ради следует отметить, что взор ее чаще задерживался на лицах красивых и мужественных. И такой подход свидетельствовал о незаурядном логическом мышлении юной баронессы. Человек так устроен, что склонен подозревать в недобрых намерениях в первую очередь тех людей, кого природа не наградила ни могучей статью, ни внешней привлекательностью: калек, уродов, хилых и больных — короче говоря, как раз тех, кто и без того обижен судьбой. Но Эйрин отлично понимала, насколько хитер и коварен их враг, и не верила, что он выберет для себя такое элементарное прикрытие, как врожденное уродство или отталкивающая внешность. Куда эффективнее скрыть чудовищные замыслы за приятной улыбкой, располагающей физиономией или глазами, в которые так и хочется провалиться.

Гости продолжали прибывать. В зале становилось все теснее, и Эйрин забеспокоилась. Бореас наверняка ее разыскивает. После гибели лорда Олрейна его обязанности по подготовке и проведению праздника перешли к ней. Правда, баронесса заранее снабдила подробными инструкциями как придворного виночерпия, так и главного королевского повара и не сомневалась, что они и без нее справятся с нелегкой задачей накормить и напоить такую ораву.

А вдруг они позабыли о меде?

Эйрин охватила паника. Король Персард Перридонский предпочитал вину мед и мог устроить жуткий скандал, если перед ним на столе не окажется кувшина с любимым напитком. А Соррин Эмбарский вообще ничего не пил, кроме свежего козьего молока, да и то ограничивался одним кубком, хотя при его фантастической худобе ему определенно не повредила бы и гораздо большая доза. Эйрин представила, что произойдет, если повар и виночерпий не вспомнят о молоке и меде, и ей сделалось дурно. Подхватив юбки, она уже готова была ринуться на кухню, но вовремя опомнилась.

Не пори горячку, Эйрин! Пусть об этом болит голова у них и у короля Бореаса. Ты все равно не сможешь угодить всем и каждому, даже если разорвешься на части. И не забывай, что тебя сегодня ждут куда более важные дела.

Эйрин испуганно огляделась по сторонам: не подслушал ли кто ненароком ее крамольные мысли. И откуда только они взялись? Всю жизнь она из кожи вон лезла, стремясь угодить другим и видя в этом единственный способ добиться их расположения и заставить забыть ее уродство. Она беспрекословно подчинялась любым требованиям Бореаса, покорно выполняла самые вздорные его капризы и так в этом поднаторела, что научилась зачастую предупреждать малейшее желание короля. В то же время она твердо знала: если даже он сейчас взревет на весь зал, призывая ее, она впервые в жизни не бросится со всех ног