этот мир.
На дальних рубежах андроновского мира
Из задумчивости меня вывели оживленные голоса, доносившиеся оттуда, где группа студентов расчищала очередное захоронение. Оно располагалось неподалеку от той самой ямы, из которой недавно мы извлекли два ташковских сосуда. Подойдя ближе, я понял, почему здесь царила атмосфера сделанного открытия. Лопаты работавших были отброшены прочь, а сами они, вооружившись ножами и кисточками, склонились над остатками показавшегося из-под земли детского скелета. Судя по размерам костей, ребенку было не больше 6–7 лет, а обилие разнообразных украшений, расчищенных в разных частях могилы, указывало на то, что это была девочка. Как и других детей, ее уложили на землю в позе спящей. Рядом с черепом из земли проступали остатки ожерелья из просверленных клыков животных, которые, хоть и служили амулетами, не смогли уберечь свою хозяйку. Ей так же, как и всем ее сверстницам, наверное, очень нравился чуть более красноватый и все же напоминавший цвет золота отблеск начищенных бронзовых украшений, и родители постарались, чтобы в царстве Ямы их дочь выглядела празднично. На запястьях умершей оказались остатки трех желобчатых бронзовых браслетов, ее щиколотки охватывала низка бронзовых бус, а там, где должны были находиться кисти рук, лежали хрупкие обломки от пары бронзовых перстней со щитками в виде спиралей.
Пока кисточки в руках студентов осторожно разметали землю в поисках других деталей последнего убранства умершей, я сосредоточил свое внимание на сосудах, поставленных в изголовье могилы. Их было три — мал мала меньше. Два из них оказались классическими алакульскими горшками — с уступчиками на плечиках и лентами зигзагов у горловины и на тулове, а третий — совсем маленькой неорнаментированной чашечкой, может быть, даже игрушечной. Эти сосуды от двух ташковских, происходящих из соседней ямы, отделяли всего несколько метров аккуратно зачищенной материковой поверхности. И теперь я был уверен, что все они, хотя и принадлежали к разным археологическим культурам, были изготовлены современниками.
Мысленно спустившись по цепочке существовавших в предтаежном Притоболье культур эпохи бронзы от самого кануна железного века до середины II тысячелетия до н. э., я понял, что алакульскис памятники, в том числе Чистолсбяжский могильник, должны датироваться еще более древним периодом, чем это считалось до сих пор. Все стало на свои места! Ведь именно на первую треть II тысячелетия до н. э. указывали полученные для этого некрополя радиоугле родные даты, и именно в это время функционировали исследованные В. Т. Ковалевой поселения Ташково 2 и ЮАО 13, построенные людьми Чета и Нечета. Вот о чем так наглядно старался поведать нам раскопанный курган, где ташковские и алакульскис сосуды находились друг от друга буквально в двух шагах! Но почему две эти очень разные культуры — ташковская, созданная охотниками и рыболовами, только осваивавшими металлургию и навыки животноводства, и алакульская, базировавшаяся на давних традициях скотоводческо-земледельческой экономики и мощном потенциале металлургического производства, — оказались по соседству друг с другом в предтаежных районах Притоболья?
По-видимому, вторжение на эту территорий первых групп андроновцев — носителей индоиранской речи или одного из сравнительно недавно выделившихся иранских диалектов было для ташковского населения столь же внезапным, сколь неожиданным для местных племен стало появление ведийских ариев в далекой Индии. И там, и здесь запряженные конями боевые колесницы пришельцев сеяли ужас среди выходивших им навстречу вооруженных отрядов и обращали их в бегство. Упоминания об этих колесницах многократно встречаются в ведах. В Чистолебяжских курганах, правда, остатков этих повозок обнаружить пока не удалось, но они найдены в близких ему по времени памятниках — могильниках Берлик 2 юго- западнее современного г. Петропавловска в Казахстане, Синташта на Южном Урале и некоторых других. Надо полагать, что, опасаясь набегов именно алакульских дружин, ташковцы вынуждены были, как умели, укреплять свои поселки. И, вероятно, результатом одного из таких набегов стал пожар, поглотивший само Ташково 2. Проникновение первых андроновцев к границе с тайгой не было кратковременным военным походом. Вслед за быстрыми колесницами двигались неуклюжие повозки с домашним скарбом мигрирующих общин, шли их стада. И пастухи уже хозяйским глазом осматривали окрестные луга, которым надлежало стать пастбищами. Их не страшили встречи с врагом — с ними были их боги, готовые прийти на помощь.
Подобные заклинания, наверняка, звучали там, где проходили андроновские обозы, ибо шли они не за богатой добычей, а в поисках пригодных для поселения мест, которым суждено было стать их новой родиной.
Именно так все и произошло. Период настороженного противостояния пришлого и местного населения перед стеной зауральской тайги закончился очень скоро, и уже к середине II тысячелетия до н. э. на этой территории археологи не фиксируют следов аборигенных культур, не подвергшихся мощному воздействию со стороны андроновцев. Культуры этой и последующих эпох либо продолжа ют андроновскую линию развития, либо синтезируют традиции пришельцев и автохтонных групп.
Таким образом, появление андроновцев в Зауралье, если судить по его последствиям, нельзя рассматривать как эпизод в этнической и культурной истории данного региона. Освоив новую для себя территорию и, видимо, ассимилировав многие из проживавших здесь аборигенных групп, андроновское население дало начало целому «древу» или семье археологических культур, ареал распространения которых в бронзовом веке охватил практически всю Юго-Западную и Южную Сибирь. Именно период существования этой диахронной культурной общности, продолжавшийся по меньшей мере тысячу лет, и стал временем, когда жители лесной зоны познакомились со многими достижениями бурлящего на подступах к ней арийского мира, выбросившего из своего ядра группы, в разное время ушедшие на завоевание далеких земель, в том числе Индии и Ирана. На протяжении именно этих веков таежные охотники и рыболовы восприняли у своих южных соседей навыки коневодства, а также разведения других домашних животных, обогатили свою речь
