как лук, с крючками на концах прутьев сплели вокруг всей формы каркас. Потом его тщательно обмазали глиной с внутренней и внешней стороны. После просушки затвердевшую форму надёжно привязали верёвками к большим медным блокам, укреплённым на четырёх дубовых столбах. Затем множество стрельцов повернули вороты, и верхняя часть формы поднялась. Под неё подвели толстые брусья и таким образом укрепили. Мастер вырезал на форме необходимые надписи и изображения.
Следующий процесс — это разрушение второго слоя глины (рубашки), очистка формы и смазка её салом и жиром, чтобы во время отливки металл без помех заполнял все свободное пространство. Когда форму установили на место, каменщики сложили вокруг неё прочную стенку из нескольких рядов кирпича, чтобы форма выдерживала большое давление, создающееся при заливке колокола.
Для плавки металла построили пять кирпичных печей, связанных железом снаружи и внутри. Снизу от отверстий в каждой печи шли желоба к форме колокола. После загрузки металлом всех пяти печей дверцы их замазали и развели огонь, который поддерживали в течение трёх дней, пока медь не расплавилась. Затем открыли отверстия у печей, и медь потекла по желобам к литниковой чаше поверх ушей колокола. Во время литья в одном из желобов образовалась трещина, и часть меди вытекла. Немедленно дополнительно доставили медь и серебро, загрузили все это в одну из печей, что обеспечило полное наполнение формы колокола. Готовый колокол остывал три дня.
Для его подъёма установили 16 машин. Каждую из них приводили в движение 70 — 80 стрельцов, а над канатом каждой машины сидел специальный человек, руководивший их деятельностью. Колокол подняли за три дня, повесили над ямой на высоту человеческого роста и укрепили брёвнами. Тогда подвесили железный язык весом 4 т. Длина его была в полтора человеческого роста. К языку привязали четыре длинные верёвки, и около сотни стрельцов стали тянуть с четырёх сторон. Раздался гул, подобный грому. Бревна, на которых висел колокол, колебались от его движения и трещали.
Вся работа по отливке этого колокола продолжалась от начала февраля до 1 декабря, т. е. в течение 10 месяцев. Александр Григорьев сдержал данное им обещание отлить колокол раньше годичного срока.
Посетивший Москву в 1661 г. барон Мейерберг застал Большой Успенский колокол лежащим на земле. Предполагается, что постройка, на которой был подвешен колокол, не выдержала, и колокол упал без повреждения на землю.
Э. Пальквист поместил в своём альбоме картину вторичного подъёма этого колокола на отдельную пристройку при колокольне Ивана Великого. Поднятый в 1674 г., он висел на колокольне до 1701 г., когда во время большого пожара в Кремле снова упал и разбился.
Великан
Лил сей колокол российский мастер Иван Фёдоров сын Моторин с сыном своим Михаилом Моториным.
В 1730 г. императрица Анна Ивановна, пожелавшая оставить своеобразную память о своём царствовании, указала перелить разбитый колокол Григорьева с добавлением металла и довести вес колокола до 10 тыс. пудов.
Сыну фельдмаршала Миниху было поручено для отливки колокола отыскать в Париже искусного мастера. Миних предложил выполнить эту сложную работу королевскому механику Жерменю, но тот принял за шутку требование вылить колокол такой величины.
Перелить колокол, разбившийся при пожаре 1701 г., и установить его на колокольне Ивана Великого подрядился колокольного дела мастер Иван Фёдорович Моторин, без сомнения являвшийся самым выдающимся литейщиком своей Эпохи.
В Московскую артиллерийскую контору из правительствующего сената был прислан указ об изготовлении большого Успенского колокола. В деле по этому поводу, начатом в августе 1730 г., говорится:
«...Колокол лить артиллерийского ведомства колокольному мастеру Ивану Моторину, определя к нему для вспоможения московского Арсенала пушечного мастера одного, учеников 10 человек, а для лучшего вылития того колокола, над мастеровыми смотрения и к покупкам всяких к тому литью припасов и материалов определить от полевой артиллерийской команды артиллерийских офицеров двух человек».
Готовясь к отливке, мастер заранее обдумывал и процесс подъёма колокола. Иван Моторин докладывал:
«К подъёму де оного колокола надлежит быть в покупе припасов: 4 столба сосновых, длиною на 12 сажен, в отрубе по 8 вершков, ценою по 6 рублёв за дерево, сто брёвен еловых длиною по 3 сажени, в отрубе по 5 вершков, ценою по восемь рублёв. Четыре ворота со всем убором, кроме канат, по 10 рублёв за ворот, на те вороты два каната мерою по 60 сажен, весом по 50 пудов, ценою по 80 коп. за пуд, восемь блоков 40 рублёв, а ежели нанять — 16 рублёв, сани, на чем вести колокол, из дубового лесу 16 рублёв, на подъем оного 100 рублёв, и того 308 рублёв, и, по определению коллегии Экономии минувшего февраля 28 дня, велено к подъёму того колокола на лесные и прочие припасы с наёмным блоком и мастером за работу означенное число деньги 284 рубли ему выдать и во утверждение взять у него Моторина сказку с подписанием взятья штрафа, что ему вышеозначенный колокол на Ивановскую колокольню поднять и утвердить, как надлежит, конечно, к наступающему празднику святых, без всяких отговорок, а при оном подъёме и утверждении никакого повреждения тому колоколу не учинить, а ежели паче чаяния несмотрением его, Моторина, тот колокол может как повредиться, и ему, Моторину, перелить в такой же вес и поднять и утвердить, как надлежит, своими материалами и работными людьми, не требуя от коллегии экономии ничего».
Колокол должны были отлить по чертежам, сделанным в Артиллерийской конторе. Так как там не было искусных резчиков для изготовления из дерева моделей икон, изображений императрицы, царя Алексея Михайловича и различных украшений и надписи, то из Петербурга, из интендантской конторы пьедестального дела были выписаны мастера Василий Кобылев, Пётр Галкин, Пётр Кохтев, Пётр Серебряков и формовального дела мастер Пётр Луковников, «с платою первым четырем по шесть рублей, а последнему по пять рублей в месяц жалованья».
Предварительно Моторин отлил небольшую (весом 12 пудов) модель колокола. Чертежи, смета и модель, а также две модели механизма подъёма колокола были отправлены в Петербург для
