Гуляев развел руками:
— Если милиция этого так и не узнала, как же я-то узнаю? Денег, со слов вдовы, у него при себе не было, ценностей — тоже, но ведь сейчас какие люди, за пуговицу убьют. Не знаю. Жаль, очень жаль, что по сей день бандиты на свободе! — Гуляев недовольно засопел.
— Вы знали, что Иванцов употреблял наркотики, лечился?
— Я уже сказал вам, в последние годы у нас не было ничего общего, — проговорил Гуляев раздраженно. — Наркоманом был, значит? — Он осуждающе покачал головой. — Скверное это дело. Так, может, его наркоманы и пристукнули? Мало ли, не поделили чего.
— Вы хорошо знаете местные угодья, Валентин Иванович? — поинтересовалась Виртанен. — Я имею в виду не только земли вашего совхоза. Конопля где-то рядом не произрастает?
— Нет, нет, точно знаю, нет. — Гуляев ответил таким тоном, что Виртанен поверила.
— А тайком не сеют?
— В принципе все возможно. Агрономические условия позволяют.
И вдруг у следователя возникла неожиданная мысль. Если Дмитрий был ценен для совхоза как возможный проводник левых тонн мандаринов, которые разыскивает Нечитайло, то совхоз должен побеспокоиться о достойной замене Иванцова. Иначе конец коммерции, этого они, конечно, допустить не хотели. Такие аферы сами не заканчиваются. Их только пресекают.
— Скажите, Валентин Иванович, кто сейчас заменил в порту Иванцова? Тоже выходец из совхоза?
— Не знаю, — безразлично отозвался Гуляев. — Поставили кого-то.
Виртанен внимательно посмотрела на директора. Врет? Или действительно не знает? Неужели ему все равно? Тогда нескоро доищется Прасковья Павловна канувших в никуда фруктов — возможный «мостик» не перекидывается.
— Как мне найти вдову и тещу Иванцова? — спросила, подчеркивая озабоченным тоном, что визит к этим женщинам и есть ее главная причина поездки в совхоз.
— Нужно ехать за центральную усадьбу. Звероводческое отделение, тридцать пять километров отсюда. Если сейчас поедете, будете там к ночи. Дорога плохая. Ночуйте здесь, я распоряжусь, чтоб в «Доме приезжего» вам место выделили, а завтра уж…
— Спасибо. В таком случае позаботьтесь и о моем водителе.
XVII
За проверку в совхозе Разинская была почти спокойна. Чтобы додуматься, где искать, надо либо иметь потрясающее воображение, которое вряд ли есть у хмурой бабы из прокуратуры, либо в страду над душой каждого сборщика стоять. Пропала у товарища Нечитайло командировка, зря потрачены государственные денежки. Жила б она тут на свои, давно бы домой отчалила. У Виртанен дела идут побойчее. Информируют: со свидания с Николаевым чухонка возвращается с блаженной мордой. А чему радуется? Подполковник этот не лучше других мужиков. Взять хотя бы ее Валентина. Туп, как скамейка, разницы между бабой и боксерской грушей так и не усек, хоть давно уже не выступает за сборную «Урожая». А ведь небось уверен: любит его Разинская беззаветно! Любит! Ха! Наталья Валериановна давно пришла к выводу, что любить стоит только себя. А мужика иметь для дела и здоровья. И вдруг она почувствовала острую зависть. Неужели рядом с Николаевым худосочная финночка что-то еще и чувствует, то, о чем Наталья только в разных книжках читала?
В кабинет директора совхоза Разинская вошла уверенно, в свой заходила. Ее кабинет — три года, считай, в этом кресле за этим столом отсидела. По-хозяйски бросила сумку на край стола для заседаний, машинально расправила складку на зеленом сукне, в упор посмотрела на Гуляева:
— Ну!!!
Тот тоном кающегося грешника, будто и впрямь провинился, доложил, что Нечитайло сличала бухгалтерские ведомости с ведомостями партийных и профсоюзных взносов. А наутро появилась милиционерша.
— Наверное, обыска следует ждать, — заключил директор. — Меня Виртанен сегодня допросила. Иванцовым интересовалась. Знает она, что он наш человек, даже спросила с подковыркой, кого мы подсунули на его место. Сейчас она у Нечитайло. Обмениваются версиями и данными. Сейчас они увяжут наши мандаринчики с Иванцовым — и обыск…
Разинская поджала губы:
— Баба ты, а не боксер! Неужели на случай обыска зоны безопасности не предусмотрел? Что у тебя найдут?
Гуляев понуро опустил голову.
— Не знаю… Дома я ничего не храню. Что я, дурак? Это ты бриллианты покупаешь в госторговле. Ах, Наталья… У них ведь чеки остаются.
— Вот и хорошо. Не забывай, я женщина высокооплачиваемая, одинокая. Доходы с расходами у меня копейка в копейку сходятся. Не о том разговор. Что Виртанен собирается делать дальше?
— Завтра она к иванцовской теще едет. Только Надьки там нет. Принял меры сразу.
— Молодец. А знаешь, что теперь нужно делать? Пусть милиционерша подольше посидит на ферме, ну, скажем, сутки. А мы за это время Надежду вообще куда-нибудь сплавим. Если уж говорить по правде, самое слабое звено — это Надежда. Жлобка, скопидомка… — добавила Разинская со злостью.
— Мне что, милицейскую машину прикажешь угнать? Как я Виртанен задержу?
— А у тебя нукеров нет? — грудь Натальи затряслась от презрительного смешка.
— Кого?
— Кого… Холуев. И чтоб связи с фермой не было, чтоб не звонила она сюда! Как говорится, если враг не сдается, его уничтожают.
Гуляев сжал кулаки.
— Не то все, не то! — заметался по кабинету, вокруг кресла, где восседала Наталья. — Надо решать одним ударом! Что тебе дадут эти сутки? Николаев какой день крутится без толку… В нокаут попал.
Наталья опять засмеялась:
— Точно, послала финночка нашего бугая в нокаут. Тихий стал, романтик… Втюрился. Даже повезло: чувство оказалось взаимным. Очень хорошо! Он еще в ножки нам поклонится.
— Это тоже потом, Наташа. А сейчас что? Милиция, когда человек ей нужен, из-под земли его достанет.
— Так в книжках пишут, Валя. А в жизни… Нужны, нужны нам сутки. Пусть помается чухна на ферме, дальше мы ее не пустим. Хватит. Пойди распорядись, чтобы нас не тревожили, да чтоб за чухной следили, ну и… пошли к тебе, соскучилась я без тебя. Давно у меня не был.
— Да как же, Натальюшка, — принялся оправдываться Гуляев, — как тут отъедешь, когда…
Она усмехнулась. Дал бог штаны… Кулаки еще пудовые. А так… Только слюни не пускает.
…Потом долго молча лежали, отодвинувшись друг от друга. Мысли Гуляева хоть и путались, а точили.
— Ой, Наташечка, — с придыханием зашептал он, — пока до беды не дошло, дунуть бы нам с тобой куда подальше, где нас никто не знает, зажили бы. Накоплено слава богу, не пропадем…
Разинская неожиданно громко расхохоталась:
— Эх ты, мой честный! Скопил из трудовых сбережений…
— Что за слова цепляться! Я ведь о чем… Я неплохой агроном, ты вообще… два диплома! Нам везде хорошо будет. Расписались бы, ребеночка завели…
Наталья знала: у него эти мысли и раньше появлялись. Внимания не обращала, не придавала значения. Не ответила и в этот раз, только усмехнулась презрительно. Его-то никто, кроме как в области не знает. А она — депутат, орденоноска!.. На виду, куда ни кинься.
Он приподнялся на локте, посмотрел на нее жалобно, сказал:
— Да, мать, не можешь ты уж без этого.
