– Дождаться не можешь? – пошутила царица.
– Быть наказанным твоей рукой доставит больше наслаждения, чем быть услышанным любой другой женщиной, – пробормотал опьяненный любовью Павлов.
– Ты думаешь?
В этот момент кто-то энергично постучал в дверь.
– Что случилось? Кто там? – раздраженно спросила царица.
– Ваше величество, откройте, пожалуйста, сообщение крайней важности, – крикнул из-за дверей хорошо знакомый голос.
Елизавета узнала графиню Шувалову. Она поднялась, привела в порядок волосы и велела своему фавориту подать ей шубку, в которую и облачилась с недовольной медлительностью.
– Подожди меня, – сказала она затем и вышла в будуар.
Павлов услышал, как две женщины чуть слышно о чем-то поговорили, затем графиня удалилась, а царица вернулась обратно к нему.
– Итак, мы остановились на моем наказании, – с бравадой начал он.
Красивая деспотиня взглянула на него и затем разразилась коротким и звонким смехом.
– Какой ты, однако, нетерпеливый. Разве у тебя, Павлов, мало причин бояться моей мести? Что ты скажешь, если я обойдусь с тобой гораздо свирепее, нежели ты ожидаешь?
– Повторяю тебе, что твоя жестокость станет для меня наслаждением, – ответил Павлов, обнимая ее.
– О, такое наслаждение я тебе доставлю! – быстро проговорила Елизавета. – Подойди, подойди ко мне!
Она быстрым движением развязала шелковый шнур, которым была подпоясана ее шубка.
– Что ты собираешься делать? – с любопытным удивлением поинтересовался Павлов.
– Связать тебе руки, – ответила Елизавета.
– С какой целью?
– Чтобы ты не смог сопротивляться, когда я буду доставлять тебе удовольствие, наказывая тебя.
Павлов со смехом протянул ей обе руки.
– Не так, – сказала Елизавета, одновременно заходя к нему сзади и крепко связывая ему руки за спиной.
– Ты еще можешь пошевелиться? – спросила она.
– Так же мало, как человек в руках своего палача, – ответил Павлов.
– Ты в руках твоего палача и находишься, – твердым голосом промолвила царица.
– Ты будешь жестокой?
– Такой жестокой, как ты того заслуживаешь, негодяй, – воскликнула Елизавета, с повелительной строгостью стоявшая перед ним в горностаевой шубке из красного бархата, уже больше не сладострастная возлюбленная, но только величественная судия, безжалостная деспотиня.
– Что это означает? – испуганно пробормотал Павлов.
– Вот видишь, теперь дрожишь ты, – с жестоким сарказмом продолжала царица, – изменник, убийца!
И совершенно так же как поступал в аналогичных случаях с заговорщиками ее великий отец, она стиснутым кулаком с размаху ударила его в лицо и затем за волосы пригнула его к земле, чтобы пнуть ногой.
В это время в покои вошла графиня Шувалова в сопровождении гвардейских гренадеров.
– Признавайся в своей вине, – крикнула царица Павлову, который с искаженным от смертельного страха лицом стоял перед ней на коленях.
– Мне не в чем признаваться, – пробормотал он.
– Ты лжешь, – с ледяным спокойствием обронила красивая деспотиня, – здесь находится твоя обвинительница.
Только теперь Павлов заметил преданную им любовницу, госпожу Грюштайн, которая выступила вперед из группы солдат и смерила его язвительным взглядом.
– Осознай, что у нас есть доказательства и что твое отпирательство тебя не спасет, – продолжала царица, – ты вкупе с другими недовольными составлял против меня заговор и взял на себя задачу убить меня.
– Гнусная клевета ревнивой бабы, – простонал Павлов.
– Ты думаешь? – возразила Елизавета с холодной улыбкой, которая заставила Павлова содрогнуться от ужаса. – Ну, мы в этом еще разберемся. Следует немедленно подвергнуть его пыткам безо всякого снисхождения и пытать до тех пор, пока он не сознается.
– Прояви милосердие! – закричал Павлов.
– Что это тебе пришло в голову, думай во время пыточных мук, что это я налагаю на тебя наказание, и ты получишь исключительнейшее удовольствие, – с насмешкой бросила деспотиня, запахивая порывисто вздымающуюся грудь в роскошный горностаевый мех.
– Помилосердствуй! Прояви сострадание! – жалобно скулил Павлов.
– Уведите его, – приказала Елизавета, – и скажите палачу, чтобы он проявил на этой редкой птице все свое мастерство.
Спустя час царица получила известие, что под пытками Павлов сознался во всем. Она распорядилась, чтобы он предстал не перед обычным судом, а по примеру других заговорщиков был наказан негласно, царственная возлюбленная взялась самолично выступить и его судьей, и его палачом.
12
Добродетельный фаворит
Приговор, который императрица вынесла своему бывшему обожателю, заговорщику Павлову, дословно гласил: «Павлова наказать кнутами безо всякой пощады и в завершение сего выжечь ему клейма на обоих висках; кроме того надлежит вспороть ему нос и вырвать предательский язык. Сей приговор должно привести в исполнение тайно во дворе цитадели, а именно в двенадцать часов дня, поелику я буду присутствовать при экзекуции и не желаю беспокоить себя ранним вставанием. Елизавета».
На следующий погожий и солнечный день было назначено приведение в исполнение лютого приговора. Царица появилась в цитадели ровно в полдень. Легко и грациозно, с любезной улыбкой на устах, словно речь шла об участии в каком-нибудь русском зимнем развлечении, прекрасная женщина, вдвойне величественная в сером бархатном платье с длинным шлейфом и собольей шубе из зеленого бархата, в казачьей шапке из того же меха на голове, вышла из саней и проследовала во двор цитадели. Графиня Шувалова и два камергера составляли ее небольшую свиту.
Палач со своими подручными уже был на своем месте и с видимым удовольствием поджидал знатную жертву. Царица сделала ему знак подойти поближе. Он приблизился, со скрещенными на груди руками и покорный как собака, опасающаяся удара, к ней на три шага и опустился на колено перед могущественной повелительницей.
– Я хочу, чтобы этот Павлов под кнутами умер, понимаешь, – промолвила царица, – я слышала, что ты обладаешь способностью убить осужденного тем по счету ударом, каким тебе заблагорассудится, это правда?
– Так и есть, матушка Елизавета Петровна, – сказал палач, – я могу, коли захочу, убить его десятым ударом, но коль скоро мне это понравится, то могу только сотым.
– Хорошо. Я хочу, стало быть, чтобы этот жалкий человек умер, но лишь после того, как получит двести кнутов. Потерзай его как следует и ты будешь по-царски вознагражден.
– Уж я изо всех сил постараюсь заслужить твое одобрение, – ответил палач с благодушной ухмылкой, – а вот и наш человечек пожаловал.
Павлов, конвоируемый гренадерами, вступил во двор. Он был в гвардейском мундире, с тяжелыми цепями на ногах и руках, искаженное смертельным страхом лицо его было мертвенно-бледным. Увидев царицу, он задрожал всем телом, она же смерила его презрительным взглядом.
Член судебной палаты зачитал приговор. Услышав его, несчастный бросился на колени, так что зловеще лязгнули цепи, и закричал во все горло:
