мальчиком гуляли по залам. Кравченко же и Павлов беседовали о своих
В музее царили тишина, порядок и строгость. Кате все это очень даже нравилось. Только уж слишком много было кругом костей! У какого-то зубастого скелета с громадными клыками, выступающими точно кривые кинжалы из желтого черепа, она и Чен Э задержались надолго.
Саблезубый тигр-махайрод. Жуткий товарищ. Слава Богу, что вымер. Катя смотрела на мальчика. Китайчонок. Чен Э – вот так имечко! Значит, это его Павлов хотел усыновить.
Ей не терпелось узнать, как сокурсника ее друзей и этого маленького императора Поднебесной свела судьба, был ли Чен Э иностранец, можно ли вылечить его немоту, но… Павловым целиком завладел Вадька. Они оживленно беседовали. То и дело слышалось:
Чен Э дернул ее за руку и переступил ножками, взгляд его был вопросительным.
– Устал? Сейчас стульчик найдем, посидим.
Но Чен Э к стульчику идти не желал.
– Он что-то хочет, я только не пойму, – Катя подвела его к Павлову.
– Э, брат, погоди минутку, – сказал тот. – Уже идем. Летим!
– А что он хочет? – полюбопытствовала Катя.
– По делам хитрым и важным.
– Ой, – она засмеялась. – Тогда давайте мы сами разберемся. Где тут хитрый дом?
– Женский как раз в конце коридора, а в мужской бежать надо вниз.
– Не надо никуда бежать. Чен Э – ручку!
Павлов улыбнулся ей вслед.
– Что, хороша? – спросил его Кравченко, когда Катя их покинула. – Журналистка. Криминальный обозреватель. Талантливая.
– Твоя?
–
На обратном пути Катя заглянула в кабинет Балашовой.
Она и Мещерский обсуждали свои дела.
– Поездка в Олдовайское ущелье для нас крайне важна, – вещала старуха профессорша, смоля сигарету. Мундштук она держала элегантно, но старомодно. – А если ваша экспедиция снимет фильм обо всем, ему не будет цены. Мы на следующий год будем готовить специальную экспозицию, посвященную Луису Лики. И фотоснимки нам просто необходимы. А уж фильм! На вас, Сереженька, вся надежда. Но поверьте мне, старой, Олдовай стоит того, чтобы там побывать!
– Какое название, точно колокольчик. Это от английского «old way» – «древний путь»? – поинтересовалась Катя.
– Интересная аллегория, – Балашова улыбнулась и выпустила дым из ноздрей. – Вот уговариваю вашего друга посетить во время экспедиции Олдовайское ущелье в Танзании. Тридцать лет назад там было сделано одно из величайших открытий двадцатого века. Сотрудник музея в Найроби Луис Лики нашел там ископаемые останки двух удивительных созданий, перевернувшие все представления о нашем возрасте.
– Возрасте? – Катя села на старый кожаный диван. Чен Э пополз на ее колени.
– Возрасте человека и человечестве в целом. Мы узнали, что, оказывается, мы гораздо старше, чем думали прежде.
– А кого там нашли, Нинель Григорьевна?
– Лики нашел там ископаемый череп обезьяноподобного существа, названного им австралопитеком. И там же впоследствии обнаружил остатки черепа, кости и стопы существа гораздо более прогрессивного, названного им Homo Habilis – Человек умелый. Они, как ни удивительно, жили рядом друг с другом. С тех пор в ущелье ведутся постоянные работы. Поэтому наш институт, благо оказия подоспела, – Балашова улыбнулась Мещерскому, – жаждет получить оттуда самые свежие новости.
– Нам придется несколько изменить маршрут, но… ну что ж… – Мещерский подергал себя за черные щегольские усики. – В общем, это все не так уж и сложно. Все дело в деньгах. С финансами у нас напряженка. На путешествия гроша не выклянчишь.
Балашова потушила сигарету в мраморной пепельнице.
– И все же, голубчик, попытайтесь. На вас последняя надежда. Думаю, ваше путешествие в Африку незамеченным не пройдет. Конечно, прежде вам здесь, в нашем музее, придется покопаться, чтобы уяснить, что нам будет нужно в первую очередь. Я вам с радостью во всем помогу.
– Договорились, Нинель Григорьевна.
– И вы тоже заходите в любое время, – Балашова кивнула Кате. – Всегда будем вам рады.
– Спасибо. Приду. Но я хотела спросить: почему ваш музей закрыт для посетителей?
– Ну, наша экспозиция представляет интерес только для научной работы. Нынешняя молодежь, думаю, больше увлекается показом мод и телевизором, чем древними костями. Это и правильно, в общем: оставим тлен и прах седым старикам, «юность любит радость». – Балашова поднялась из-за стола.
Мещерский и Катя тоже встали: аудиенция окончена. Катя заметила, что ее последний вопрос слегка задел старушку – она как-то слишком быстро увильнула от прямого ответа.
