Убивали шофера, отмывали салон от крови и гнали машину в Белоруссию, где сбывали за полцены. И так тринадцать раз.
Летом девяносто пятого областной угрозыск крепко сел банде на хвост. Одного за другим бандитов брали, однако Отмороженный Андрюша под шумок успел куда-то откочевать. И вот наконец взяли и его…
Катя вздохнула и подобно комете двинулась в розыск, к Колосову. Сердце ее так и прыгало в груди, предчувствуя
– У начальства, – шепнул ей знакомый парень из этого отдела. – Ты, Кать, иди, сейчас не до тебя тут. Совещание небольшое намечается. – Внезапно он взял ее за руку, предлагая чуть посторониться. Катя сделала шаг назад, обернулась.
По коридору шла странная процессия. Впереди, пристегнутый наручниками к рослому, мрачного вида оперу, медленно шагал невысокий белобрысый парень, одетый в засаленный адидасовский костюм и кроссовки без шнурков. Второй опер шел позади, едва не наступая парню на пятки. Проходя мимо Кати, парень в «адидасе» зыркнул на нее. Глаза его были нежно-голубыми, внимательными и блестящими. Белобрысые бровки хмурились. На щеках, поросших золотистым пушком, багровели юношеские прыщи.
– Это кто? – шепнула Катя.
– А это сам Отмороженный Андрюша, – тоже шепотом ответил сыщик. – Его к шефу ведут. Там уже половина розыска. Ты иди, Кать, иди. Потом позвони мне или Никите, все подробности твои будут.
– Его правда в Минске задержали? – успела застолбить участок Катя.
– Правда. На квартире, в пригороде. Он в последнее время даже за едой перестал выходить. Осторожничал, – ответил опер.
Катя в задумчивости поднималась к себе на этаж.
В пресс-центре зазвонили телефоны. Катю срочно требовал редактор журнала «Авторалли»:
– Материал нужен, Екатерина, что-нибудь суперкриминальное. Из жизни автомобилистов.
– Будет вам суперкриминальное, – пообещала Катя: Отмороженный Андрюша сулил принести неплохие дивиденды.
«Колосову сейчас делом Красильниковой заниматься явно недосуг, – уныло размышляла она, стуча на машинке. – Такие события повалили! Они Отмороженного теперь дня три долбить будут, а то и больше. Что ж, Андрюша стоит того, чтобы его раздолбили вдрызг. Но насчет Лавровского к Никите теперь тоже не подступишься. И что же тогда делать? Что делать-то?»
Опять зазвонил телефон. От злости Катя ляпнула ошибку.
– Катенька, ну ты что же? Забыла? – раздался обиженный голос Князя. – Ты еще на работе? А я тебя жду, жду.
– Ой, Сереж, извини, и вправду чуть не забыла. – Катя ахнула.
– Тебя на остановке встретить?
Она вздохнула: Князь в своем дворянском репертуаре.
– Я не инвалид, и на дворе не час ночи, Сереженька. Я прекрасно доплетусь до твоей квартиры сама.
Она еще успела заглянуть в книжный магазин на Никитской, а затем автобус «К» благополучно довез ее до Яузской набережной. Там, в заново отремонтированном доходном доме, в двухкомнатной квартире, бывшей некогда коммунальной, обитал Сергей Мещерский. Квартирку эту он выменял с доплатой во время работы в фирме. Оборудовал и обставил по собственному вкусу.
Катя, отряхивая с шубы снег, звонила в его дверь уже в начале седьмого.
– Ну наконец-то! – Мещерский с ходу ткнулся щеголеватыми усиками в ее холодную розовую щеку. – Мы тебя заждались.
– Мы – это кто? – полюбопытствовала Катя, сбрасывая мокрую шубку на его руку.
– Мы – это мы. – С кухни в прихожую с достоинством выплыл Кравченко.
– Ты же приказал мне не брать с собой этого мужлана, – сухо молвила Катя.
Мещерский только развел руками.
– Променял тебя на пиво и креветки, – ухмыльнулся Вадька.
– Понимаешь, Катя, он ввалился всего час назад, – забормотал Князь. – Устал, мол, как собака, домой не доберусь, мотор заглох, позволь ночевать и…
– С креветками и пивом в обнимку? – уточнила Катя.
– Ну да, и я…
– Все ясно. – Она присела на кресло, стоящее в прихожей, и начала расшнуровывать башмаки. – И уже успели нализаться. Что за люди!
– Я привез пищу в этот забытый Богом дом! – прогудел Кравченко. – Я… Ага, у тебя в сумке тоже сверточки какие-то. Давай сюда. Что там есть вкусненького?
Через секунду он уныло созерцал книги, приобретенные Катей в магазине на Никитской.
– Стефан Малларме, «Александрийские элегии», «Метаморфозы». Тоже мне Овидий среди варваров, – хмыкнул он разочарованно. – Интересно посмотреть, как ты читаешь вот такие заумные книжечки у себя в ГУВД. Гораций среди скифов! Нет, ничего для нашего с тобой желудка, Князь, здесь нет, даже не мечтай. Тут только одни стихи. О пище насущной в этом доме забочусь только я! Мать честная! – Кравченко тревожно потянул носом. – У меня ножки в печке дочерна закоптились.
