Время гарпии

Он задумался, потом нерешительно заговорил:

— Может быть, начнем с Джека и Бобового Зернышка. Это даст нам роли человека, великана, а потом и пленной принцессы…

— Да. Великан хочет ее съесть…

Велко сморщился.

— Как это, однако, нехорошо.

— Но это всего лишь пьеса. Великан должен быть злым, иначе постановка не будет держать зрителей в напряжении.

— Но в реальности великаны не питаются принцессами, а любят они магические безделушки вроде курочки, которая несет золотые яйца, или волшебной гар…

Он, вероятно, хотел сказать «гармоники» или что-то в этом роде, но Глоха со смехом перебила его:

— Надо вставить в пьесу волшебную гарпию. Великан раздумает есть ее и захочет на ней жениться, но она, конечно, предпочтет быть съеденной, так что…

— Какие пожелания по декорациям и реквизиту? — спросил подошедший Косто.

— Нужен волшебный боб, из которого вырастет стебель до неба, может быть, даже баобоб, — сказала Глоха. — Облако с площадкой, чтобы можно было расположиться, замок великана и…

— Для начала хватит, — молвил скелет и отправился к другой творческой группе, но очень скоро вернулся.

— Если бы я знал содержание пьесы, — сказал он, — то мог бы в промежутках дополнять сценическое действие своим повествованием.

— Прекрасно, — откликнулась Глоха и наскоро изложила ему их замысел.

Еще три минуты он метался от одной группы к другой, координируя их работу. Ко времени поднятия занавеса Трент успел превратить обитавших в театре жучков и тараканов в самые разнообразные растения: подушечницы, одеялии, постелию, увешанный граблями граб, развесистую клюкву с клюками, огромный мак с ушками на макушке и разноцветными коробочками. Также он создал великанского постельного клопа и многое другое. Все деревья и кусты торчали вокруг свернувшегося клубочком Велко, занимая большую часть сцены. Головка бедной Глохи пошла кругом: она не представляла себе, как можно во всем этом сориентироваться.

— Вы готовы? — осведомился проклятор с мрачным удовлетворением на физиономии.

— Разумеется, — отозвался Косто, выступая вперед с цилиндром на голове. — Сойди с подмостков, несчастный, и не мешай служителям Мельпомены.

Глядя на озадаченное лицо прокляторского продюсера, Глоха едва не расхохоталось — своим важным видом скелет сумел-таки сбить с него спесь. Но ей было не до смеха: им предстояло играть без репетиции, и успех представления вызывал у нее серьезные сомнения. Все же она поспешила укрыться в маковой коробочке, чтобы дождаться своего выхода. — Кулис, как верно заметил Прокл, в круглом театре не имелось, но разноцветные коробочки прекрасно их заменяли.

Говор среди зрителей постепенно стихал. Публика уже заполнила зал, и Глоха не могла не подивиться тому, как много прокляторов собралось на представление. Потом она заметила что лица некоторых из собравшихся — как правило, менее ехидных — черны как ночь. Прокляторы пригласили поразвлечься и поселенцев из Черной Волны.

Косто вышел на середину сцены и провозгласил:

— Почтеннейшая публика! Чернейшие из Черной Волны и проклятущие прокляторы! — он приподнял цилиндр, и по рядам прокатился гул — осуждения или одобрения, Глоха не поняла.

— Странствующая труппа… — скелет поклонился и в зале послышались смешки, — рада представить вашему суду душераздирающую и захватывающую историю о Принцессе и Великане.

Смешки стихли.

— Некоторое время тому назад, — продолжил Косто, сделав размашистый жест, и в указанном им направлении из ничего возник куст времяники.

Глоха была потрясена такой живой образностью: ей далеко не сразу удалось сообразить, что времяникой обернулась Метрия. Режиссерский ход оказался более чем удачным: прокляторы удивились не меньше, чем девушка.

Когда зал успокоился, времяника растворилась в воздухе, а ведущий как ни в чем не бывало продолжил:

— В некотором царстве, некотором государстве жил да был прекрасный юноша по имени Джек.

Трент вылез из коробочки и появился в центре сцены. Выглядел он, как и было сказано, — юношей. Очень даже прекрасным.

— Джек был честным малым, но увы, бедным, — промолвил скелет. — Для всей его семьи и него самого то были не легкие времена.

Времяника, появившись из ниоткуда, оказалась взваленной на спину Трента, согнувшегося, словно под непосильным временем. То есть, конечно, бременем.

Из зала донесся сдавленный писк: видно, кому-то эта реплика показалась удачной шуткой, но он подавил смешок.

— Вот и пришлось Джеку взять принадлежавшего его семье быка за рога и отвести в город на продажу.

В тот же миг вместо времяники на сцене появилась дырявая корова — Метрия снова сменила обличье. Конечно, корова не бык, но похоже, в зале никто не обратил на это внимания. Рога у нее имелись, а молока от Метрии было уж точно как от быка. Даже как от козла.

Взяв корову за рог, Трент — то есть Джек, повел ее якобы в город, то есть за пределы центра сцены, по ободу которой свернулся калачиком великан.

— Муу! — громко пожаловалась Метрия.

— Но по дороге Джеку повстречался подозрительный бродяга, — объявил Косто.

Сняв цилиндр, он нахлобучил мятый картуз и, действительно обретя более чем подозрительный вид, выступил навстречу Джеку. На сей раз рассмеялся сам Прокл — кажется, ему Косто с самого начала казался личностью весьма подозрительной.

— Куда путь держишь, о прекрасный, но наивный и простодушный юноша? — вкрадчиво поинтересовался бродяга.

— Я веду нашего быка в город на рынок, чтобы продать его и на вырученные деньги купить еды для своих родных, — не чуя дурного, честно ответил Джек.

— Что деньги! — воскликнул бродяга. — У меня есть кое-что получше. Совершенно бесценный, абсолютно волшебный, невероятно магический баобоб. Я согласен обменять его на твою дырявую корову. Конечно, для меня это будет большой потерей, но я готов пойти на такую жертву исключительно из соображений гуманности.

— Ты весьма великодушен, — ответил наивный Джек.

По ходу пьесы они совершили обмен, и Джек вошел в изображавшую его дом маковую коробочку с бобом в руке. Косто увел дырявую корову, и та, постепенно целиком превратившись в дырки, исчезла.

— Матушка, смотри что я выручил за нашего быка! — послышался изнутри голос Джека. — Это замечательный, удивительный, поразительный волшебный боб.

— Что ты принес, идиот? — вскричала Глоха от лица невидимой матери, изображая сварливую каргу. — Это же %#s*!!!

Боб полетел из коробочки наружу.

Ругательство, хотя и отнюдь не самое крепкое по меркам гарпий, равно как и визгливый голос она позаимствовала у своих многочисленных тетушек, и очень гордилась тем, что ей удалось удачно сымитировать их манеру ведения разговора.

— Матушка Джека была не слишком довольна произведенным обменом, — с подразумевающей подтекст многозначительностью промолвил ведущий. — Она даже вышвырнула боб в окошко, а Джеку пришлось лечь спать без ужина. Однако боб и впрямь оказался волшебным и за ночь не только укоренился, но и заметно