– А что, разве в цирке бьют животных?
– Сейчас у Разгуляева репетиция. Пойдите, посмотрите.
– Обязательно. Но вы о Кохе рассказывали, простите, я перебил вас.
– Гена себя этаким воителем воображает, рыцарем без страха и упрека. Нибелунг ты наш самарский. – Она хмыкнула. – На исторических корнях своих, по-моему, помешался, на голосе крови и фатерлянде. Скажите, а это точно, что он убийца?
– Мы проверяем его на причастность.
– Но вы и меня проверяете. Наверное, прямо сейчас. – Она посмотрела на Колосова. – Но я-то, тьфу- тьфу, – она постучала кулачком по стене, – пока тут, а он у вас в казематах.
– Ничего, ему полезно посидеть, – ответил Никита.
Что ж… Она вроде бы охотно, зло и подробно отвечала на все его вопросы. Сплетничала вроде бы от души и опять же вроде бы ничего не скрывала. Но… отчего у него в душе такой неприятный осадок от этого допроса? Словно он полчаса толок воду в ступе, а узнавал лишь то, что ему и так отлично было известно?
– Ладно. – Он встал. – Спасибо за помощь, Елена Борисовна. Говорите, у Разгуляева репетиция? Не проводите меня, а то боюсь, не пропустят к вашей звезде.
– Это вас-то не пропустят? – Она тоже поднялась. Сигарета ее дымилась.
В дверях администраторской он вежливо пропустил ее вперед. Погребижская вприпрыжку спустилась и вдруг… Застыла на месте. Лицо ее стало землистым. Сигарета выпала. Погребижская прижала руку к груди. Казалось, ей трудно было пошевелиться, сделать шаг.
– Елена Борисовна, что с вами? – встревожился Колосов.
– Ничего… так… мениск… в ногу что-то вступило, – держалась она, однако, за грудь. – Прямо искры из глаз… Вы идите, мне надо присесть, отдышаться.
– Да я за вашим врачом сбегаю, хотите?
– Нет, нет. – Она глубоко, жадно вздохнула. – Не нужно, спасибо… Уже лучше. Я просто оступилась. Неловко ступила на больную ногу.
Повернулась к двери администраторской. Поднималась по ступенькам медленно и осторожно. Однако не хромала. Впечатление было такое, что она несет себя, как полное ведро. И боится, смертельно боится расплескать.
Глава 23
ПАРАД-АЛЛЕ!
Несмотря на то, что стоял белый день и солнце слепило глаза, на куполе шапито мигала иллюминация. Ее проверяли светотехники к вечернему представлению. А на манеже репетировал Разгуляев.
Колосов вошел в амфитеатр и чуть не оглох. Сверху из включенного на полную мощь динамика ударила громоподобная барабанная дробь. Напуганная шумом, прямо под ноги Никите метнулась мартышка в цилиндре и бархатной курточке, за ней волочился оборванный поводок. Следом устремился цирковой служитель, пытаясь поймать беглянку. Никита сплюнул: тьфу ты пропасть… Цирк!
То, что он увидел в следующую минуту, помимо воли приковало его внимание: на манеже – клетка, а в ней пять пятнистых злых леопардов на тумбах. В центре – черная пантера упрямо и свирепо катит шар по рельсам. А перед ней Разгуляев. Вот он выпрямился, раскинул руки – ап! Черное гибкое тело распласталось в прыжке. Колосов едва не схватился за кобуру. Ему померещилось, что эта черная злыдня сейчас вцепится дрессировщику в горло, но…
– Тише! Вы что, с ума сошли! – В Никиту точно клещ вцепился Липский, которого тот в горячке и не заметил. Он стоял возле самой сетки, напряженно следил за репетицией. Пантера перемахнула через Разгуляева и приземлилась на тумбу. Это был отрепетированный трюк.
– Номер сорвете! – возбужденно зашептал Липский. – И так тут все на лезвии бритвы балансирует. Вы еще лезете!
– Я никуда не лезу. – Колосов стряхнул его с себя. – Я просто подумал… зверь же… хищник.
В клетке начало происходить что-то. Липский махнул рукой – подождите вы! Смотрел на манеж. Пятнистые ерзали на своих тумбах, переминались с лапы на лапу, и то один, то другой пытался спрыгнуть, подавая голос, рычал, скалился.
– Валя! Внимание! – крикнул Липский. – Справа!
«Справа», на взгляд Никиты, не происходило ровным счетом ничего. Там сидела сонного вида зверюшка ростом с хорошего теленка с клыками и когтями и брезгливо косилась в сторону пустого амфитеатра. Но едва Разгуляев приблизился, этот леопард мгновенно преобразился: бешено оскалил клыки и начал метко и сильно наносить удары лапой по тонкой палке в руке дрессировщика.
– Валя, ради бога, осторожнее.. не перегибай…
– Я сам разберусь, Теофил Борисыч!
Липский наклонился к Колосову:
– Что вы наделали, а? Зачем забрали Генку? Ведь это же… Без ножа вы нас зарезали. Валентина в такие условия поставили! Он жизнью рискует!
Колосову уже осточертело отвечать на подобные упреки. Так и подмывало брякнуть этому «укротителю элефанта», в чем именно обвиняется Генрих Кох.
Злобное рычание из клетки. «Неподдающийся» леопард нехотя спрыгнул с тумбы и так же нехотя, огрызаясь на каждом шагу, направился к пирамиде в центре манежа. Прыгнул на одну из ее ступеней. На две другие ступени Разгуляев загнал еще двух леопардов. Потом положил хлыст на шар, подошел к
