контракте и речи быть не может! Я… я задала самый глупый вопрос, который только могла задать:
— А Шен?
В гостевой воцарилось молчание. Кто такой Шен, родители Рана знали очень хорошо, мы даже вместе к ним в гости ездили. В итоге папа с намеком произнес:
— Под моей подписью расписались два свидетеля: инор Ладоре, — он был папиным начальником, — и инор Кисана.
Значит, расписался и отец Шена, и тот уже все знает. Я стояла, безвольно опустив руки, и не понимала, что сказать. Мне было плохо, просто очень плохо… Все растворилось и исчезло — мое будущее, мои надежды, моя мечта… И только одна мысль не давала покоя — почему так быстро? На получение разрешения для традиционного соглашения уходят годы… Почему?!
— Лирель, — командующий Шао поднялся, — я настаиваю на вашем ознакомлении с пунктами соглашения.
Настаиваю… да, столь знаменитый талариец, как Отнар Шао, может и настаивать…
Кивнув, подошла к столику, села, взяла дрожащими руками тонкий пластиковый разовый сеор, попыталась вчитаться, но не получалось. Слезы замерли в глазах, готовясь сорваться, а все смотрели на меня… Абсолютно все смотрели на меня… Кто-то подошел сзади, положил руку мне на плечо, выражая поддержку, ласково заговорил:
— Здесь указаны условия до подписания соглашения Киеном. Ты должна уделять ему не менее двух акан ежедневно, он будет привозить тебя в Академию Ранмарн, домой ты тоже должна летать только с ним. Миган слишком ненадежен, а мы не хотим тебя потерять. — Маноре Шао нежно погладила меня по волосам. — Также Киен оставляет за собой право контролировать твой круг общения. Сейчас тебе нужно просто это подписать, давай, девочка. Ты поставишь подпись, и все закончится. Только подпись. И все закончится… все будет как прежде… Подпись…
Она уговаривала меня как маленького ребенка, поместила мою руку на сеор, и я, поймав курсор, расписалась полным именем с указанием статуса и места работы. И только тогда поняла суть — мать Киена Шао была не из познающих искусство, в ней ощущалась читающая души, и она нашла те единственные слова, которые могли заставить меня расписаться, — «Ты поставишь подпись, и все закончится». Мною только что очень искусно манипулировали, причем используя запрещенные техники, а я, подавленная крушением всех надежд на будущее, даже не поняла очевидного!
— Вот и все, вот хорошая девочка. — Она отобрала сеор, хотя я неосознанно вцепилась в него пальцами, словно не знала, что моя подпись уже находится в базе, и то, что я выкину сеор в окно, уже не имеет никакого значения… — Тебе нужно отдохнуть. — Маноре Шао продолжала управлять мной, потому что ощущала нарастающий протест. Она не могла не ощутить. — Маноре Манире, покажите, где комната Лирель, она устала после работы, ей нужно отдохнуть.
Меня, в ужасе взирающую на эту женщину, отвели в мою комнату, уложили на кровать, укрыли и дали странное успокоительное. А я хотела кричать, бежать, сказать всем, что не желала подписывать, что все это неправильно, что… Но мама Киена была рядом, пока я не уснула, и только слезы выражали мое отношение ко всему происшедшему… Уже засыпая, вспомнила слова: «Я заболел вами… Лирель…»
— Эль, Эля! — На краю моей кровати сидела Олини уже в простом домашнем платье, сняв праздничное алое. — Элька, ты нас так напугала!
— Да уж, неприятная ситуация. — Ран устроился в кресле у стола и смотрел на меня с жалостью.
— Они уже ушли. — Олини гладила меня по руке. — Жаль Шена.
Я горько усмехнулась:
— А меня?
То, как переглянулись Ран и Оли, мне не понравилось, но сестричка тут же начала утешать:
— Эль, все же выйти за ведущего — лучше вариантов просто нет. Тем более что его семья тебя одобрила, а это в их кругах очень много значит. Да и заботиться о тебе будут, станешь женой знаменитого командующего. Инор Шао нам почти акан о достижениях сына рассказывал, какой тот замечательный командир, и что у него в подчинении уже десять тысяч, и он не исполняющий обязанности, а именно…
— Оли, — с тоской прервала я ее, — Олини… Это же традиционное соглашение! Это навсегда, понимаешь?! Это запрет на трудовую деятельность! Это…
Ран поднялся и, взяв Оли за руку, вывел ее из моей комнаты — он всегда меня понимал, впрочем, и неудивительно, ведь Ранандан Ашедо был военным законником и читающим души — высшее достижение для читающих. Они с Оли имели отношения уже много лет, и Ран уважал ее желание завершить академию, поэтому подписали соглашение только сейчас, за два с половиной дегона до окончания образования. Почему так поспешно? Олини ждала ребенка. На малышей я и намекнула, так смутив ее. Не стоило, наверное… До окончания академии Оли и Ран решили жить у нас, потом он увезет ее к себе… Вот там состоится праздник, на который соберутся родственники, друзья, коллеги…
…А я? Теперь мое имя Лирель Манире Шао… это до того момента, как Киен Шао закончит академию, а после я стану только Лирель Шао. У нас мужчины имеют право подписывать соглашение лишь по завершении образования. Обычно все заканчивают обучение в двадцать пять лет, и только обучающиеся в Академии Ранмарн военные из-за строгого отбора часто перебрасываются из групп и делятся не по возрасту, поэтому кончают учиться в период от двадцати восьми и до тридцати пяти лет. Да и обучение в Академии Ранмарн длится на десять лет дольше, чем в остальных учебных заведениях. Сколько лет Киену Шао, я не знала…
Но традиционное соглашение… В нашем государстве существовало три вида браков — стандартный, традиционный и государственный.
Государственный брак заключался на определенный период, после его расторжения детей, если таковые рождались, помещали в Академии по специальностям, и родителей они больше не видели. Такой вид союза поощрялся правительством, за него выплачивалась премия.
Стандартный мог быть расторгнут в том случае, если не имелось детей. В него вступали все, кто хотел, и никаких исследований не требовалось. Стандартный брак расторгался указом правительства при объявлении военного положения, а также в том случае, если один из супругов требовался государству.
Традиционный брак государство не одобряло, более того, за его заключение приходилось платить весьма солидный штраф, на который далеко не у всех были асене — трудовые часы. Заплатить можно было и деньгами, но они имелись лишь у военных. При традиционном супружеском соглашении оба вступающих в брак проверялись комиссиями лечащих и исследующих на совместимость, ведь государство оставляло за собой право расторгнуть такой союз, если в семье имелось менее трех детей… это правило не касалось только ведущих. Но хуже всего, что и я и Киен Шао проходили подобные комиссии, и, видимо, влияния его отца хватило, чтобы достать результаты, проверить и предоставить для ознакомления связующим. И наверное, Отнару Шао не посмели отказать, в итоге то, на что у моего отца со всеми связями и друзьями ушло пять лет, он проделал за сутки! А я надеялась, что у меня есть время… Мы с Шеном прошли комиссию, потому что отец настаивал на том, чтобы наш союз был именно традиционным — в этом случае женщина имела право не работать, если есть дети, а в случае военного положения супруга не призывали в воинские подразделения. Наши родители хотели нас защитить, я была не против, хоть и предпочитала стандартный союз, при котором за Шеном оставалось право его расторгнуть. С усмешкой вспомнила, что мы ждали результатов проверки на совместимость больше трех лет… Интересно, как Отнар Шао добился выдачи конфиденциальных данных?
Единственное, чего я не могла понять, так это зачем все это понадобилось Киену Шао? Зачем? За ведущими бегают толпы девушек, стать женой ведущего мечтают практически все! Почему же не повезло только мне? Вспомнились фиолетовые глубоко посаженные чуть раскосые глаза и тихое: «Я заболел вами… Лирель…»
— Лирель, — вошел отец, — идем, поешь. Впереди два выходных дня, успеешь успокоиться.
Скорее, смириться… Папа, конечно, прав… по-своему. С другой стороны… что мне еще остается, кроме как примириться со случившимся? Отнар Шао вполне способен из мести навредить Сану… и все в моей семье это понимают.
Переоделась в короткое домашнее платье, его полагается носить с облегающими штанишками, но я же дома… Когда пришла в комнату для еды, мама уже заваривала мне успокоительный чай, отец
