Собираясь в путь-дорогу
Чтоб в мороз не погибнуть
Читают перед дорогой, в сильный мороз:
Чтобы не сгинуть в дальней дороге
Наговаривают на мак и берут его в дальнюю дорогу как крепкий оберег от всех бед.
Необдуманные слова
Особый случай в назидание всем
Из рассказа Зинаиды П.:
«...У меня трое детей. Мужа придавило в шахте, и он умер. Работы в нашем городе не найти, и мы с детьми, можно сказать, жили впроголодь. По совету соседки я пошла наниматься на работу к цыганке. Делала для нее все: варила, стирала, убирала, в огороде работала. Цыганка платила мне вовремя, без обмана. Иногда давала одежду для моих детей.
Черт, наверное, меня попутал, захотелось вдруг разжалобить ее, чтобы кусок побольше урвать. Стала я без конца плакаться о том, как тяжело нам живется: «Вот если бы у меня был один ребенок, я бы жила не так бедно, – говорила я без конца. – И зачем только я их нарожала...»
А между тем дела наши пошли на поправку благодаря помощи Зухры. Под мои жалобные причитания она клала мне в сумку то муку, то сало, то варенье, а то и деньжат подкидывала.
Однажды перед Пасхой я снова завела свою песню, надеясь, что Зухра даст побольше яичек и испеченных мною же куличей. Получилось их много – куда ей столько?
– Ты правда, Зина, жалеешь, что у тебя трое детей, или хитришь, подруга? – неожиданно спросила она.
– Клянусь, что не вру, – пришлось ответить. – Ведь как лошадь пашу целыми днями и ночами, чтобы их обуть и одеть. Особенно прожорливы Петька и Колька. Все здоровье на них положила, а они еще не слушаются, вон в школу опять вызывают. Да и замуж меня только из-за этой оравы не берут. А ведь мне еще и сорока лет нет. И я тоже мужика хочу.
Зухра и говорит:
– Ну, если не врешь и взаправду считаешь, что дети мешают тебе жить, возьми два яйца и скажи: «Одно яйцо – Петр, другое яйцо – Николай», а потом отдай эти яйца Лорду, как раз перед Пасхой. И отмучаешься, получишь, что желаешь.
Я остолбенело смотрела на Зухру, а она:
– Значит, врешь, подруга, решила побольше подарков у меня выпросить, на жалость давишь. Хитрая ты все-таки, Зинка!
Или от стыда, что она меня раскусила, или действительно черт попутал, но я разревелась и говорю:
– Зря, Зухра, ты мне не веришь, чистую правду тебе говорю, устала я от детей.
– Ну так делай, как я тебе советовала, и избавишься от своего выводка, – насмешливо сказала Зухра.
Я взяла два яйца и говорю:
– Одно яйцо – Петр, другое яйцо – Николай. – Затем скормила эти яйца Лорду.
А через двенадцать дней Петя и Коля провалились под лед и утонули. Я гнала от себя мысли, что сама виновата в их смерти, сотворив этот обряд с яйцами. Но однажды ночью проснулась от того, что кто-то двигал стулья. Открыла я глаза, поднялась и пошла на кухню. За столом сидели Коля и Петя, в руках они держала по крашеному яичку. Утром дочь нашла меня без сознания. Первое, что я увидела, – яички: они так и лежали на столе. Дочь клялась, что не знает, откуда они взялись. Никто не верит мне. Поверьте хотя бы Вы, Наталья Ивановна. Вы ведь как совесть людская, я не смогла бы Вас обмануть. Если хотите, я вышлю Вам эти яички».
Мне известны случаи, когда вместо себя в обмен на желаемое отдают души родных людей. Одна женщина рассказывала мне, что у нее было пятеро детей. Как-то раз она сильно болела. Сначала с большим трудом передвигалась по комнате, а затем и вовсе слегла. У нее отнялись ноги. Но страдала она не только физически – дети-то некормленые, неухоженные. Ее не покидала мысль, что она умрет и оставит их на произвол судьбы.
«Если уж смерть придет в нашу семью, то пусть вместо меня умрут Тоня или Галя, – думала она, – ведь пропадут сиротиночки без матери. Кому они нужны?»
Через месяц произошел нелепый несчастный случай, погибла младшая дочь. Дарья не была на похоронах, так как была прикована к постели. Но недели через две она вдруг начала потихонечку подниматься, а затем и вовсе быстро пошла на поправку. Врачи удивлялись, но сама она отлично понимала, почему к ней вернулось здоровье.
– Это я, – плакала она по ночам, – отдала душу дочери вместо своей.
Наконец она не выдержала этих мук и рассказала о своих переживаниях мне. А вот рассказ Софьи Г.:
«Когда муж мой, Кирилл, уехал в Чечню, я была беременна. Сошлись мы с ним рано, когда нам было по четырнадцать лет. Да что там «сошлись» – полюбили друг друга по-настоящему! Бывало, иду в туалет, а он рядом крутится: «Ты скоро там». Минутка в разлуке годом казалась. И спали мы, держась за руки. А тут ему в армию идти. Я думала, что с ума сойду от горя.
В общем, уехал он, а через два месяца я увидела сон, да такой страшный! Лежит мой Кирилл без рук, без ног, весь в крови перемазанный и меня зовет. Да так тоненько и жалобно зовет: «Софьюшка, Софьюшка...»
Я проснулась. Ночь на дворе, темно. Жуть меня обуяла, аж пот по спине потек. Почему-то я была уверена, что сон этот к беде. Сижу, плачу, на икону смотрю и причитаю:
– Если уж непременно надо кого-то забрать, так забери младенца.
Уревелась я вся и уснула, а под утро вижу другой сон. Баба – вся в черном, в руке палка, как с косою вроде – говорит мне, нехорошо так усмехаясь:
– Услышана твоя просьба, голубушка. Как Кирилл вернется, я за заменой приду. – И исчезла.
Весь день я сама не своя ходила, никому, даже маме, об этом не рассказывала. Вскоре у меня сын
