– Я не навязывался, она сама приставала. Даже не она, а больше все Верка.
– Ты, значит, и ее знал? Дочку Островских?
– А куда денешься, лучшая подруга, вечно прицепится к Машке как репей. И та с ней тоже все цацкалась. – Швед печально усмехнулся: – Женщины. Они меня попросили показать им Съяны. Но это давно было, еще в сентябре. С ними тогда парень был.
– Славин?
– Маня тогда моей женщиной была. Я ею владел безраздельно. И если что тогда бы заметил насчет этого недоноска, головенку его, как гайку, отвернул бы. Нет, это был не Славин, Веркин какой-то друг. Бойфренд, – Швед хмыкнул. – Он их ко мне домой в Александровку и привез на машине.
– Как его звали?
– Да не помню я. Тачку его помню. Старый такой «БМВ», но, правда, классная еще машина. Я ее потом в городе видел.
– А снаряжение-то у них было для Съян?
– Ну, комбинезоны, каски, веревки – это все я доставал. Да вы что думаете, я их по сложному маршруту, что ли, повел? Пошли туда, где все здешние пацаны лазают.
– Куда же это?
– В Большой провал, где потом их тачку нашли, где мы их сейчас ищем.
– Ну и что?
– Ничего. Часа два они походили, устали, заскулили, назад запросились. Экскурсанты хреновы. Верка по дороге все приставала: расскажи да расскажи об этих пещерах. Ну, я, как гид, все там им показывал и рассказывал.
– Сказки про привидения? – Никита хмыкнул. – Про эту, как ее… Луноликую, что ли?
– Про Луноликую она и без меня знала. Тут, в городе, эти истории с детсада знают.
– Ну да, мертвец воскрес, «панночка помэрла», знаю, было дело, – Никита усмехнулся. – И что же дальше?
– Вывел я их наверх. Верка мне заплатила, как условились.
– Заплатила?
– А что, я задаром должен? Я свое время ценю, – Швед пожал плечами. – А потом, они были просто дилетанты, да еще и капризные ко всему. А за капризы нужно платить. – С Коровиной ты тоже деньги взял за экскурсию? Ах да, я и позабыл, она же в тот момент «твоя женщина» была, ты ею «владел».
– Только вот этого не надо, понял, нет? – Швед потянулся к фляге. – А то я сейчас плюну и пошлю вас куда подальше со всеми вашими расспросами.
– А я тебя арестую, – подал голос Лизунов.
– Ой? За что же, начальник?
– За потерянный нож.
– Типичные легавые, – Швед тряхнул головой. – Ну давай, действуй. Давай, что сидишь? Наручники еще достань.
– И достану. И я не он, миндальничать с тобой не буду. Посидишь в камере дня три с парашей в обнимку, живо все вспомнишь. И что ночью у тебя с Железновой произошло, и что месяц назад с теми, другими, и где тело Гордеевой искать…
Лизунов не договорил. За брезентовой стеной палатки послышался шум, возбужденные громкие голоса.
– Гордеева, там Гордеева! – В палатку как вихрь ворвалась Майя Арчиева. – Шведик, милый, слышишь? Слышите вы? Алька там!
– Где? – Лизунов вскочил, едва не обрушив палатку. – Мертва?
– Живая! Она под землей заблудилась, еле выбралась. Говорит, в Съянах кто-то есть. Кто-то чужой!
Глава 26
ЧУЖОЙ
Под брезентовым навесом, где помещалась походная кухня, было уже не протолкнуться. Среди спасательниц Колосов заметил Олега Островских и его шофера. Под дубом стоял их мокрый джип. Чуть погодя Островских пояснил ему, что, как только в отделе стало известно о гибели Железновой и возвращении Гордеевой, он не выдержал и решил ехать в лагерь, чтобы лично быть в курсе событий.
Но сейчас на него никто не обращал внимания. Все взгляды были прикованы к сидящей за дощатым столом Алине Гордеевой. Она пила горячий чай из алюминиевой кружки. Никита заметил, что она очень бледна и что, хоть и пытается не подавать вида, ей очень скверно.
Куртка ее была вся насквозь мокрой и в глине. Но, кроме этого, на груди виднелись еще какие-то бурые пятна. Приглядевшись повнимательней, Никита понял, что это кровь. Складывалось впечатление, что они возникли оттого, что… Гордеева вытирала о куртку испачканные в крови руки.
Кровь на своем начальнике экспедиции заметили все собравшиеся. На Гордееву были устремлены тревожные и вопросительные взгляды. Но задавать вопросы начала она сама.
– Я могу на нее взглянуть? – спросила она Лизунова. Голос ее был спокоен, но было видно, что говорить ей очень трудно.
