— Вставание, влияние, вынимание…
— А, внимание?
— Не важно. Важно другое: что мне теперь делать?
Велено снова задумался и по прошествии времени сказал:
— Полагаю, тебе придется обратиться к Доброму Волшебнику.
— Но это значит, что нам придется расстаться на целый год.
— Надо думать, ты сможешь время от времени бывать дома. Конечно, в этот год у тебя не будет возможности осчастливить меня больше чем триста раз, но ради нашей высокой цели я готов вытерпеть даже такие лишения. В конце концов, я хочу, чтобы ты тоже была счастлива.
— Ты лучший и прекраснейший из мужчин! — воскликнула она, заключая его в объятия, после чего совершила нечто решительно невозможное. А именно: осчастливила его аж вдвое сильнее, чем обычно!
Перед тем как отправиться задавать вопрос Хамфри, она снова и снова говорила с самой собой о том, действительно ли так хочет этого, благо ее худшая половина временно воссоединилась с ней, надеясь на интересные перемены.
— Неужели я действительно собираюсь это сделать? — спрашивала Метрия.
— А почему бы и нет? — отзывалась Менция. — Эка невидаль, особенно после того, что ты уже вытворила!
Замужество лучшей половины Менция восприняла с раздражением, особенно то, что она не просто вышла замуж, но вышла по любви, получив от мужа половинку души. Худшая половина при этом заявляла, что она пережила великое приключение, связанное с горгулием и спасла весь Ксанф от безумия (конечно же, явное преувеличение!). Она только и ждала слияния, которое должно было произойти, едва Велено перестанет терять голову из-за красоты своей жены.
— Будь у тебя полдуши, ты рассуждала бы иначе, — заявила Метрия.
— Хвала Иксанаэнному, я не тронута порчей и не имею ни половинки, ни четвертинки и никакой другой частицы души и не стану ничем таким обзаводиться, хоть ты меня задуши.
Диалог проходил в полной тишине: когда слов не произносишь, их невозможно подслушать.
— Смотри, — показала Менция на их левую руку, — никак, моль. Давай ее прихлопнем.
— Нет, это некрасиво, — отозвалась Метрия, взяв насекомое правой рукой и присмотревшись к нему.
Сама по себе моль особой симпатии не внушала, однако демонессе показалось, что она так умоляюще била крылышками, что та предпочла ее выпустить. Глядишь, полетает по саду, откормится на шубных да одеяльных деревьях, а там закуклится, и со временем из нее вылупится мольберт. Существо полезное, пригодное для художеств.
— Гадость, — заявила Менция как бы в пространство, ни к кому не обращаясь. — Но, пришибив эту молявку, ты проявила бы свое демоническое начало.
— Ни в коем случае. Это значит загубить в зародыше мольберт и нанести вред романтическому искусству.
Менция скривила левую половину их общего лица.
— Я бы скорее согласилась остаться с половиной задницы, чем обзавестись половиной души. Мало того что, когда эта дурацкая моль станет мольбертом, кто-нибудь станет с ее помощью молевать всякий вздор, так ты еще беспокоишься насчет какой-то там романтики. Ты ведь демонесса, в конце концов, а не ромовая баба.
Она умолкла, с помощью левого глаза Метрии огляделась и заметила:
— О, я вижу, в твоем саду расцвели убегании.
— Это прибегонии, — возразила Метрия, — Велено любит их, потому что из замка на сторону убегать не хочется.
— Ага, значит, когда ты в отлучке, он цветочками любуется?
— Ты, конечно, хотела бы, чтобы он предпочел другое занятие.
— Точно, — согласилась, ничуть не смутившись, Менция. — По мне, так лучше уж ягодки, чем цветочки. Я, знаешь ли, любительница клубнички.
— Раз так, ступала бы в клуб да и лежала там ничком сколько заблагорассудится, — фыркнула Метрия.
— Ладно, — отмахнулась Менция, — скажи лучше, чего ради ты бездельничаешь здесь, вместо того чтобы отправиться к Доброму Волшебнику?
— Да вот не уверена, разумно ли оставлять мужа на голодном пайке.
— Ты о чем? В замке полно всякой еды!
— Я имела в виду другое: находясь там, я не смогу делать его счастливым.
— Да, это проблема, — фыркнула Менция, озираясь по сторонам. А поскольку озиралась она с помощью одного лишь левого глаза, то и смотрела, понятное дело, исключительно налево.
— О, по-моему, я нашла простое решение, — промолвила Худшая через некоторое время. — Взгляни на тот развесистый ромовый баобаб.
— Ну, взглянула. Бабы на нем уже почти такие же зрелые, как ты.
— То-то и оно: скоро они нальются ромом и, как положено ром-бабам, отправятся на поиски приключений. Давай решим так: если первой спрыгнет баба с правой ветки баобаба, будем считать правильным остаться здесь. Ну а если — с левой, будь то даже не баба, а бабуин, собираемся и — ать-два левой к Доброму Волшебнику.
— Это совершенно безумный способ принятия столь важного решения.
— Конечно. Другого я бы не предложила. Ну как, согласна?
Метрия вздохнула: в общем-то, способ ничуть не хуже любого другого.
— Согласна!
Они в оба глаза воззрились на дерево. Через некоторое время баба с правой ветки, явно налившись ромом, свесила ногу, собираясь спрыгнуть, но сидевший слева бабуин, приметив это, соскочил на землю первым, подхватил спрыгнувшую ромовую бабу на лету и уволок в кусты.
— Как романтично, — вздохнула Менция.
— А почему ты не находишь романтичным, когда мы с Велено…
— Потому что это смешно. Рому вы не пьете, да и какая романтика в том, что повторяется семьсот пятьдесят раз в году?
— Самая настоящая, если ты влюблена.
— Это ты влюблена. А я нет, чему крайне рада. Ну ладно, не пора ли нам в путь?
Метрии, похоже, никуда отправляться не хотелось, но отговориться было нечем. Она вздохнула и растворилась в воздухе.
Замок Доброго Волшебника выглядел обыкновенно. Его стены и башни окружал пенящийся ров, заключенный в свою очередь в кольцо гор. Вроде бы для демонессы преодолеть такую преграду — раз плюнуть, однако Метрия словно уткнулась в невидимый барьер. Плюнула она после этого не раз и не два, но все без толку.
— Опа! — в сердцах воскликнула она. — Я и забыла, что старый дурак осуществил вокруг своего логовища демонополизацию, так что демону остается только смотреть сквозь прозрачную стенку да облизываться. Можно и стенку полизать, да проку не будет.
Выругалась она, впрочем, слабенько. Опа, это ведь не… что-нибудь созвучное, так что не тянет даже на нарушение Взрослой Тайны. Хуже было другое: в районе действия демонополизации, осуществленной столетие с хвостиком назад, демоны не могли ни летать, ни дематериализоваться.
— Боюсь, — проворчала Менция, — нам придется добираться дотуда пешедралом, на манер смертных.
Метрии не оставалось ничего другого, как продемонстрировать умение пользоваться столь прозаическим и вовсе не демоническим способом передвижения. Карабкаясь в горы, имевшие, как оказалось, вид сахарных голов, она порадовалась тому, что головы эти были не слишком крутолобыми и подъем особых затруднений не вызвал. Конечно, топать ножками, вместо того чтобы парить и испаряться, было непривычно и обидно, однако она не собиралась поддаваться подобным чувствам.
