вообще-то неплохо, но ведь это месть, месть. – Я даже не знаю. Но надо поменять.
– Осень – пора теплых тонов. – Иннокентий склонил голову набок, примеривая, оценивая. – Вот взгляните.
Они склонились над альбомом красок. Теплые тона… Катя подумала, во сколько обойдется стрижка, укладка и окраска, мысленно приплюсовала к уже и без того раздутому счету. А платить придется кредиткой Драгоценного – ах, какая тонкая месть. Ах, какое лицо у него будет, когда он увидит, прочувствует!
– Вот этот тон. – Она выбрала цвет.
– Отлично. – Иннокентий укрыл Катю до подбородка алым фирменным чехлом. Его бледненькое личико сияло профессиональным вдохновением. Он не накладывал краску, он творил, будто писал фреску. И такого художника хотели забрить в солдаты, словно средневекового рекрута!
– Чудесно, чудесно, – приговаривал он, прокрашивая кисточкой корни волос, подавая Кате то чашку кофе с лимоном, то последний номер журнала мод, чтобы не было скучно ждать.
В это время зазвонил Катин мобильный. Она дотянулась до сумки. Определитель оповестил: Драгоценный. «Проспались, наконец, гаврики», – подумала Катя. И ответила: «Алло».
Сопение в трубке. Тягостное молчание. Потом отбой. Раз – начала она отсчет. Когда краску смывали, совершенно некстати раздался новый звонок. Она не взяла телефон. Он зазвонил снова – настырно, страстно. И снова – молчание, многозначительный вздох. Отбой. «Два, – продолжала считать Катя. – Нет, это уже будет три». Семейный мир восстанавливался туго. Отчего-то она решила, что доведет счет до пяти. Тут пришла эсэмэска – не очень понятная: «У меня сердце болит или душа?» Катя понятия не имела, что там болит у Драгоценного и его дружка. Иннокентий кружил над ее мокрой головой, жужжал, взмахивал расческой, щелкал ножницами.
Телефон зазвонил снова. Опять Драгоценный. «Это будет четыре, про душу не в счет», – решила Катя. Но отвечать опять-таки не стала – выяснять отношения, когда у вашего уха щелкают ножницами, неприлично и небезопасно. Телефон буквально взорвался новым звонком. Высветился какой-то другой номер. Катя решила, что это все равно муженек, но уже конспиративно с телефона Мещерского (она как-то даже не сообразила, что номер-то не тот).
– Ну? Что надо? – Катя старалась, чтобы ее не заглушал фен.
Треск, тишина.
– Долго будем молчать? Вообще, как не стыдно быть таким подлым, бессовестным негодяем?
– Это я – бессовестный негодяй?
Катя вздрогнула: а это не муж. Это совсем другой человек звонит.
– Ой, Никита… ты?
– Я. Почему это я негодяй?
Начальника отдела убийств Никиту Колосова (а это был именно он) Катя видела примерно дней семнадцать назад, когда радостно сообщила ему (дело было в коридоре главка), что уходит в отпуск (наконец-то!) и улетает с мужем в Сочи.
– В Сочи в ноябре? – мрачно хмыкнул Колосов. – Это он тебе идею подал?
За все годы знакомства Колосов (кстати, старый приятель Мещерского) ни единого раза не назвал Катиного мужа (с которым наотрез отказывался знакомиться) по имени – только словцом «он».
Сочи в ноябре были идеей Кати. Но Колосову она в этом не призналась. Расстались они сухо. Правда, все это: их разговор, прощальное «ну пока, Никита» – Катя скоро выбросила из головы. Звонков в отпуске она не ждала, тем более от начальника убойного отдела. И вдруг…
– Никита, прости, я ошиблась. Тут кто-то все время тоже ошибается. – Катя придумывала на ходу. – Я сейчас дико занята. Ты как? Нормально? Я тебе потом позвоню, ладно? Как-нибудь потом.
– Катя, я тебя должен срочно видеть.
«Ба, – подумала Катя. – Этого еще не хватало. И день сегодня будний, и утро на дворе, и он вроде трезвый… Впрочем, у них там по голосу не поймешь».
– Никита, я не могу, я занята. Если хочешь, мы увидимся потом… как-нибудь… в кафе или…
– Да какое, к черту, кафе! – рявкнул Колосов. – Дело срочное, не терпящее отлагательств. Ты должна приехать сейчас. И вот еще что: разыщи срочно эту свою подругу Нину… как ее… ну, подружка у тебя – доктор, врач. Черненькая такая, вы с ней в Май-Горе на даче вместе были. Она нам тоже срочно нужна.
– Кому это вам?
– Мне, – отрезал Колосов. – Все, приезжай, жду в управлении.
Катя ошарашенно смотрела на телефон.
– Что у нас случилось? – спросил Иннокентий, делая последний штрих укладки.
– Ему зачем-то потребовалась Нинка, – пробормотала Катя.
– Кому? – Иннокентий олицетворял легкомыслие и шарм.
У Кати едва не сорвалось с языка: человеку, еще восемнадцать дней назад казавшемуся тайно в меня влюбленным. Она глянула на себя в зеркало: оттуда ответила взглядом незнакомка – плод вдохновения парикмахера-стилиста, мага и чародея. «Ах, вот вы какие все, – вспыхнула Катя. – И этот туда же. Ну, я вам всем покажу».
Глава 4
«ШКОДА» В КЮВЕТЕ
Для начальника отдела убийств московского областного ГУВД майора милиции Никиты Колосова вся эта
