Оказавшись на просторе перед замком, друзья просто упали и долго-долго приходили в себя. Замок за их спиной превратился в руины. Деревья-исполины превратились в горстки пепла.
Нортон огляделся — и только затылок почесал. Было диковато сознавать, что виновник всего этого разрушения — он один.
Вторым в себя пришел лежащий рядом эльф.
— Ну, чего рассиживаемся? Пойдем животину брать.
— Да, самое время, — поддержала его Эксельсия, которая печально терла виски — от всего этого шума и гама и миллиона опасностей у нее голова разболелась. — Аликорн спрятан за замком, в горном ущелье.
Жимчик снова превратился в огромного змея и перенес их через развалины в горное ущелье.
— Вы настоящий герой, — сказала Эксельсия, покуда они летели. — Вы убили Злую Волшебницу! Это великий подвиг.
— Увы, не я убил ее, а Жимчик. Он укусил ее — и она скончалась от его яда.
— Фи-и, — разочарованно протянула Эксельсия, — а я-то думала…
— Герой не герой, — сказал эльф, — но что он честный человек — это точно. А честный человек — уже половина героя.
Загон Аликорна оказался огромной железной клеткой, под которой мог бы уместиться целый цирк- шапито.
Нортон мельком увидел там что-то четырехногое, светлокрылое, с огненно-рыжим крупом и с белой штуковиной на лбу. Подробнее рассматривать было некогда, ибо перед клетищей возлежал дракон, и все внимание Нортона переключилось на нового противника.
Издалека дракон походил на сороконожку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у него только семь пар ног. Налитые кровью глазищи. Могучий хвост. Из пасти валит черный дым — как из трубы паровоза. Да и размером он с паровоз.
Волшебный меч вдруг показался Нортону игрушечным, а себя он ощутил оловянным солдатиком, который бесстрашно кидается со своим крохотным штыком на упитанную злую крысу. Впрочем, насчет бесстрашно — это преувеличение. У Нортона поджилки затряслись при виде паровоза на четырнадцати лапах!
— Так, друзья, отойдите в сторонку, — солидно сказал Нортон, скрывая свой страх за деловитым тоном. — Мне предстоит немножко поработать мечом.
Как назло вспоминалось лишь одно наставление Гавейна — «никогда не поворачивайся к дракону задом: одно дело доблестно лишиться в схватке жизни — и совсем другое провести остаток жизни без мяса на ягодицах!»
Жимчик уже сидел на пальце у хозяина, и у Нортона в голове мелькнула шальная идея: а не отправить ли Жимчика против дракона? В виде гигантского змея добрый демон, кажется, весьма могуч… Однако он тут же отогнал трусливую мысль. Как представишь, что этот паровоз возьмет и растопчет любимого Жимчика!..
Но сейчас драконище готов был растоптать самого Нортона.
Не прибегая к хитрой тактике, дракон понесся пришельцу навстречу, попыхивая огнем из пасти.
Нортон ждал его с поднятым мечом. Удар должен прийтись по тонкой шее дракона. Пусть она и прикрыта толстой чешуей — волшебный меч ее разрубит.
Гигант все ближе, ближе — и вдруг от него пахнуло нестерпимым жаром, да и сам он вблизи показался таким большим и быстрым… Нортон невольно отскочил в сторону — и только после этого рубанул мечом по близкой шее. Меч скользнул по плечу дракона. Брызнул фонтан крови. Однако было ясно, что зверь лишь ранен, и ранен несмертельно.
Дракон пробежал по инерции еще ярдов сто, затем с удивительной прытью развернулся на своих четырнадцати ногах и кинулся в новую атаку. На месте его разворота осталась глубокая яма.
Теперь дракон был донельзя разъярен. Гавейн не зря много раз подчеркивал, что дракон-подранок — самое опасное на свете существо!
На сей раз Нортон отрубил ему одну из левых ног.
Дракон взревел, закружился на месте, а затем вдруг притих и стал с мрачной решительностью медленно наступать на врага.
От такого изменения тактики кровь застыла в жилах Нортона. До сих пор его спасала бестолковость стремительных наскоков глупого ящера. В неспешном бою друг против друга у Нортона не было шансов: дракон на своих тринадцати ногах был шустрее, чем Нортон на своих двоих. Плюс к этому пламя из пасти! Может ли меч защитить от огнемета?
Прикинув все это в уме, Нортон издал боевой клич индейца и стремглав кинулся на дракона. Тот не ожидал такого поворота событий.
Продолжая кричать не своим голосом, Нортон подбежал к ошалевшему дракону, который так и не решился сдвинуться с места, и всадил ему меч прямо в огромный глаз.
Меч неощутимо вошел в голову дракона едва ли не по рукоять. Нортон тут же выдернул его.
Дракон взревел и заметался. Меч пронзил его мозг.
Нортон проворно отпятился от умирающего гиганта на полсотни шагов.
Через минуту зверь перестал кружиться и рухнул на землю. Все было кончено.
— Все-таки вы герой! Вы настоящий герой, сэр Нортон! — защебетала подбежавшая Эксельсия.
Эльф тоже говорил какие-то похвальные слова. Однако Нортон, в ушах которого еще раздавался многоногий топот и страшный близкий рев, плохо различал отдельные слова.
Когда его слух восстановился, он поймал кончик последней фразы прекрасной девы:
— …и все же мне показалось, что вы могли бы убить его… ну как бы это выразиться… более изящно… Вы как-то слишком долго возились с ним…
Теперь оставался последний подвиг: приручить дикого единорога.
Эксельсия первой подбежала к клетке и засюсюкала:
— Единорожек мой, светик мой крылатый!
«Единорожек» разогнался и кинулся на девушку, выставив вперед длинный и острый рог. Эксельсия с визгом отскочила. Рог прошел между прутьями клетки. При этом Аликорн получил такой удар по голове, от которого обычный конь никогда бы не оправился. Но волшебному единорогу это было нипочем. Могучим рывком он выдернул рог, застрявший между прутьями, и отбежал в центр-клетки — готовясь к новой яростной атаке.
— Как же нам усмирить этого мустанга? — удрученно спросил Нортон. Во взоре Аликорна он видел не меньше дикого слепого бешенства, чем во взгляде злобного дракона. Правда, у единорога глаза были малость поинтеллигентнее.
— Надо произнести волшебное слово! — сказала Эксельсия.
— Вот и хорошо, — кивнул эльф. — Давайте, милашка, произносите поскорее свое волшебное слово — и закругляемся! Не век же нам тут топтаться!
— Если бы я знала, что это за слово! — печально отозвалась Эксельсия.
— Тогда нужно по-быстрому отгадать его, — заявил эльф.
— Будь это так просто. Злая Волшебница давно бы его произнесла, — сказал Нортон.
— Попробуем наобум, — предложила Эксельсия. — Меч!
— Шляпа! — крикнул эльф.
— Небо! — сказал Нортон, чтобы не отстать от других.
Следующие пять минут они выкрикивали первые попавшиеся слова — без малейшего результата.
— Погодите, — сказал наконец Нортон, — нельзя кричать всем вместе. Если случайно выскочит правильное слово, мы даже не будем знать, на что среагировал Аликорн! Надо по очереди — и следить за его поведением.
— А сколько слов в языке? — осведомился эльф.
— Тысяч сто, — сказал Нортон. — Если считать термины, а также редкие и устаревшие слова, то наберется хороших полмиллиона. Даже просто зачитать их по словарю — замучаешься. А если вспоминать…
Эльф схватился за сердце.
