Грохот, лязг… Словно где-то стучат пудовые колеса. Поезд. Поезд идет. Куда? Никита открыл глаза. Мгла, тусклый свет, тьма. Мгла, застилающая взор. Тусклый свет маленького матового плафона под низким потолком, обитым серой кожей. Тьма – там дальше, где грохочут тяжелые колеса. Где-то идет поезд…
Голова была чужой. Да и не голова это была вовсе – ведро, полное воды. И по нему снизу, с боков яростно лупили кувалдой. Господи, как же больно-то!
– Очухался?
Голосок был тоненький, надтреснутый, гномий. Колосов с трудом повернул голову и увидел Ангелину Зотову. Она сидела вполоборота на переднем сиденье, смотрела на него в упор. Он осознал, что он – в машине. И машина эта –иномарка. Просторный салон, мотор глухо гудит, они стоят. А где-то там, в темноте за лобовым стеклом, грохочет поезд. И горит красная звезда светофора на железнодорожном переезде.
Он попытался пошевелиться и понял, что у него связаны руки. Связаны впереди, не за спиной. Скосил глаза: так и есть, запястья туго-натуго стянуты кожаным ремнем. Боль во всем теле, в голове – тупая, ноющая.
Мгла нахлынула волной пополам с тошнотой. Когда приступ прошел и слегка прояснилось, он увидел тех, кто был с ним в машине. Зотова сидела впереди. За рулем тот самый шофер – Антон Брагин. А рядом сидел плотный широкоплечий парень в байковой толстовке. В руках он держал пистолет «ТТ». Колосов дернулся. Парень глянул на него. У него было одутловатое невыразительное лицо. А взгляд странный, словно застылый.
– Узнаешь пушку? – спросил он.
Колосов закрыл глаза – это был его табельный пистолет. Он вспомнил, что произошло.
– Это ты в меня врезался на аллее? – спросил он.
Парень только усмехнулся.
– Кто ты такой? – Колосов напрягся, пробуя ремень на запястьях на прочность.
– Лежать, мерзавец! – визгливо крикнул Антон Брагин, уловив в зеркале заднего вида его движение. – Я тебе говорил… Я узнал его сразу… это он тогда нас на шоссе допрашивал. А теперь слежку устроил, сволочь!
– Шлагбаум поднимают. Поехали, – приказал парень, заткнув колосовский «ТТ» себе сзади за пояс.
Машина плавно двинулась через переезд. Судя по салону, это и было то самое «Вольво», которое они преследовали. Колосов, борясь с дурнотой, разглядывал своих похитителей. Брагин… Ведет машину нервно, неровно – видно, сильно волнуется. Зотова – она то и дело оборачивается. Куртку свою кожаную вонючую держит на коленях, а сидит в одной майке. На предплечье видна та самая татуировка – словно огромный багровый синяк. А этот третий здоровяк – внешне он самый невозмутимый из всех троих. Кто он такой? Не тот ли, кто, как записано в рапорте наблюдения, приезжал на бежевой «Тойоте» на виллу Стахисов? И был там в субботу во время грозы, а потом уехал? Не тот ли самый, кого сестра Неверовского называла Драконом?
Колосов снова напрягся, пытаясь освободиться от пут.
– Не трепыхайся, – тихо бросил ему здоровяк (это был Иван Канталупов). – И тебе и нам будет проще, если ты не будешь трепыхаться.
– Куда мы едем? Куда вы меня везете?
– Скоро узнаешь. Скоро ты все узнаешь.
Машина шла на большой скорости – мелькали огни, потом снова была тьма, тьма, тьма. Внезапно Брагин затормозил. Они поменялись местами – он перебрался к Колосову на заднее сидение, а за руль сел здоровяк. Дорога изменилась. Они съехали с асфальта, запрыгали по колдобинам. Свет фар на мгновение вырывал из темноты – дерево, заросли кустарника, стог сена. Внезапно где-то далеко-далеко завыла сирена.
– Сейчас через пару километров мост. На ту сторону и с дороги вниз по склону, – тихо сказал Брагин. Здоровяк кивнул.
Сирена коротко взывала уже ближе, замелькали бетонные опоры моста. Колосов понял – они переправилась через реку. Сирена выла на какой-нибудь барже. Они мчались все дальше и дальше. Колосов пытался понять, где хоть примерно они находятся, что это был за мост, что за река, но мутной волной снова нахлынула дурнота. Перед глазами бешено вертелись огненные круги, боль вонзалась в висок острой иглой. На какое-то мгновение он снова потерял сознание, а когда пришел в себя, понял, что их машина на полной скорости едет вниз, спускаясь с какого-то крутого откоса.
– Осторожнее, дурак, ты нас угробишь! – шипел Брагин.
– Вел бы сам, – огрызнулся сидевший за рулем здоровяк.
От резкого толчка Брагин навалился всей своей тяжестью на Колосова, злобно пихнул его локтем в грудь. Этот крутой спуск… Когда-то это уже было. Колосов пытался вспомнить – он это видел прежде: крутой спуск с откоса, следы протектора, ведущие к…
– Ну все, приехали. Машину оставим здесь. Дальше пройдем пешком, – здоровяк вылез, открыл заднюю дверь и рывком вытащил связанного Колосова:
– Ступай вперед.
Впереди было не видно ни зги. Вроде деревья… Высокие, вековые. Закрывающие небо. Какие-то рытвины… Какие-то кривые копья, вырастающие из земли… Колосов на непослушных ногах сделал несколько шагов. Все плыло, все кружилось. Страшно болела грудь – видимо в аварии были сломаны ребра. Он остановился, собираясь с силами, и в это мгновение подоспевший сзади Брагин с остервенением саданул его кулаком в спину. Колосов упал, ударившись обо что-то твердое, холодное. Это была надгробная плита. Копья, вырастающие из земли, были не чем иным, как покосившейся ржавой кладбищенской оградой.
– Перво-наперво, кончим психовать и начнем думать своей головой, – объявил Мещерский.
Катя только что снова вернулась из розыска – там по-прежнему о Колосове не было никаких известий.
