Это же сведения не в его пользу».
– Вы же меня об этом спрашиваете, – Гиз словно угадал его мысли. А может, подслушал?
– А что вы нагадали Богдану? – спросил Кравченко. Этот вопрос он хотел задать «колдуну» с самого начала. – Помните, вы тогда упоминали про старое цыганское гадание?
– Вам кажется, что это сейчас важно? Вот сейчас, в данный момент? – Гиз смотрел на него с искренним любопытством, словно изучал.
– Да, мне кажется… я хочу знать… ну, мне просто интересно.
– Интересно? Ну да, все правильно. Так и должно быть, – Гиз словно услышал подтверждение, которое и так знал. – В тот раз прогноз для него был не слишком удачным. Старое цыганское гадание не щадит. Я провел соответствующий ритуал и получил ответ: Богдану было сказано, что он не доживет до двадцати шести лет.
– Что он умрет?!
– Да, умрет. И причиной тому будет мотоцикл.
– Но он же постоянно на нем ездил! – воскликнул Мещерский. – Утром, вечерами, в любую погоду. Говорил, что это у него такая привычка.
– Привычка появилась сразу после ритуала, молодые люди.
– Вы объявили Богдану, что он скоро умрет и причиной тому будет его мотоцикл? – медленно переспросил Кравченко.
– Я получил такой прогноз, – Гиз смотрел в окно. – Что же тут сделаешь? Богдан… я склонен думать, что он поверил мне сразу, хотя и назвал все это чепухой. И лучшим тому доказательством стали эти его каждодневные поездки. Он бросал вызов судьбе. А это, молодые люди, высшая степень веры и испуга.
– Что же вы почувствовали сегодня, когда стало известно, что он погиб, что ваш прогноз оправдался? – спросил Кравченко.
Губы Гиза тронула улыбка.
– Помните наш разговор на галерее? – спросил он после долгой паузы. – Вы наверняка не забыли его, хоть и зовете теперь все, о чем мы тогда говорили, «разными небылицами».
– А что же это, если не небылица? Сказка о договоре со смертью? – воскликнул Мещерский.
– Не сказка, нет, просто история возвращения человека оттуда, с той стороны. И цена, которая за такое возвращение должна быть уплачена. Тут у нас уже кто-то платит по счетам, молодые люди. Договор с прекрасной дамой по имени Смерть по-прежнему в силе. Время сделало круг, события повторяются. То, что уже было полвека назад в этом замке при графах Шенборнах, теперь…
– Повторяется при господах Шагариных и Лесюках – новых хозяевах жизни, это вы хотите сказать? – резко спросил Кравченко.
– Что же вы кричите на меня? – Гиз усмехнулся. – Я понимаю, у вас тоже нервы, но надо держать себя в руках.
– Ответьте на мой вопрос.
– Я уже ответил.
– Вы считаете, что убийства каким-то образом связаны с той старой легендой?
– Они напрямую связаны с
«Он ненормальный. Мы разговариваем с шизофреником, – подумал Мещерский. – А вот еще кто-нибудь тут в замке догадывается, что колдун – просто шизофреник? Елена Андреевна что-то такое про него говорила… А у здешней милиции и прокуратуры таких версий не возникало?»
– К сожалению, люди с трудом верят в очевидное. Вот же говорят им, что ночью во дворе замка видели упыря, – Гиз улыбался, он снова будто угадал чужую мысль. – А они не верят, увольняют бедного парня, обзывают его лжецом, сумасшедшим.
– Тогда, перед убийством Лидии Антоновны, вы так неожиданно появились здесь. Вы говорите, что приехали к Шагарину. Какое у вас к нему дело? – спросил Кравченко.
«Сейчас, как же… Так он, шизофреник, оккультист, тебе и скажет. Разбежался». – Мещерский вздохнул.
Гиз щелкнул зажигалкой, закурил.
– Мне нет смысла скрывать, молодые люди, от вас и от кого-либо еще, – голос его звучал совершенно буднично. – Я ехал к Петру Петровичу Шагарину потому, что у него было послание ко мне.
– От кого? С того света, что ли? – брякнул Кравченко.
– Я всегда приветствую здоровую иронию, но сейчас она неуместна. Мы же, кажется, ведем серьезный разговор. По крайней мере, вы сами этого хотите. А я иду вам навстречу. М-да… а второй причиной моего приезда сюда было то, что я просто хотел на него взглянуть. Очень ли он изменился, вернувшись. В каком состоянии его разум, интеллект. Ведь нам с ним теперь долго придется существовать вместе, рядом.
– Я не понимаю… Вы хотите остаться с Шагариным здесь?
– Нет, скорее всего я заберу его с собой. Тут для него все уже кончено – политика, частная жизнь, даже семья. Все это ему теперь уже не нужно. А со мной, у нас, ему будет хорошо.
– Вряд ли такой человек, как Шагарин, куда-то там с вами отправится. Елена Андреевна этого никогда не позволит. Да он особо и не может никуда ехать, его же в любой европейской стране и в Америке выдадут по экстрадиции. На него же в Москве уголовные дела заведены.
– Уголовные дела? Там, куда я его увезу, все это не имеет ровно никакого значения, – ответил Гиз. –
