дисциплинарная мера.
— Ничем не могу помочь, — вежливо ответил Кирк. — Выполняйте. И сообщите мне, когда Кариданы прибудут на борт.
Он помедлил и посмотрел на потолок, не в силах сдержать угрюмую улыбку.
— Я думаю, — сказал он, — мне придется провести с молодой леди экскурсию по кораблю.
Последовала довольно долгая тишина. Наконец, Спок совершенно нейтрально ответил:
— Как прикажете, сэр.
В этот час двигательный отсек был пуст, и в нем было тихо, если не считать тихого пульсирующего гудения огромных двигателей; “Энтерпрайз” шел в пространстве. Ленора огляделась и улыбнулась Кирку.
— Вы специально приказываете, в таких случаях притушить свет?
— Хотел бы я сказать “да”, — ответил Кирк. — Но на самом деле, мы просто стремимся как можно точнее имитировать смену дня и ночи. У человеческих существ имеется встроенный цикл чередования сна и бодрствования; и мы стараемся следовать ему.
Он показал на огромные кожухи.
— Вам это интересно?
— О, да… Вся эта энергия — ив полной вашей власти. Вам это нравится, капитан?
— Я надеюсь, что во мне больше от человека, чем от машины, — ответил он.
— Во всяком случае — интригующее сочетание того, и другого. Вся эта сила в вашем распоряжении… Но решения…
— …абсолютно человеческие.
— Вы уверены? — спросила она. — Абсолютно, пожалуй; но человеческие ли?
Кирк мягко произнес:
— Можете быть уверены.
Сзади неожиданно раздались чьи-то шаги. Кирк выжидающе обернулся. Это оказалась старшина Рэнд, выглядящая в этом свете особенно привлекательно, несмотря на свою униформу… и излишне серьезное выражение лица. Она протянула конверт.
— Извините, сэр, — сказала она. — Мистер Спок подумал, что вы должны получить это немедленно.
— Именно так. Благодарю вас, — Кирк убрал конверт в карман. — Это все.
— Да, сэр. — Девушка удалилась, не моргнув и глазом. Ленора наблюдала, как она уходила, и, казалось, ее что-то позабавило.
— Красивая девушка.
— И очень исполнительная.
— А вот и тема, капитан. Расскажите мне о женщинах вашего мира. Изменили ли их машины? Сделали ли они из женщин просто людей?
— Вовсе нет, — ответил Кирк. — На этом корабле у них те же права и обязанности, что и у мужчин. Они совершенно равноправны; соревнуются на равных и не имеют никаких особых привилегий. Но они, по- прежнему, — женщины.
— Я это вижу. Особенно та, которая только что ушла. Такая хорошенькая. Боюсь, я ей не понравилась.
— Чепуха, — воскликнул Кирк несколько более простодушно, чем намеревался. — Вам просто кажется. Старшина Рэнд — исключительно деловой человек.
Ленора опустила взгляд.
— Все же вы мужчина, капитан. Вы, командир звездолета, так мало знаете о женщинах. И все же, я едва ли могу винить ее.
— Человеческая натура не изменилась, — сказал Кирк. — Повзрослела, может быть, стала богаче… но ничуть не изменилась.
— Это меня немного успокаивает. Понимание того, что люди по-прежнему могут чувствовать, мечтать, влюбляться… все это, но и могущество тоже! Словно Цезарь… и Клеопатра.
Она придвигалась все ближе и ближе, но очень медленно. Кирк оценил ситуацию и обнял ее.
Поцелуй был страстным и долгим. Она первая прервала его, посмотрев ему в глаза; выражение ее лица было наполовину умиротворенным, наполовину шутливым.
— Я должна была знать, — сказала она. — Я никогда еще не целовала Цезаря.
— Репетиция, мисс Каридан?
— Представление, капитан.
Они снова поцеловались. Что-то хрустнуло на груди Кирка. Спустя какое-то время он осторожно взял ее за плечи и слегка отстранил, но недалеко.
— Не прерывайтесь.
— Я не прерываюсь, Ленора. Но надо бы посмотреть, что мне переслал Спок, что он счел настолько важным. У него имелся приказ не следить за мной.
— Понятно, — сказала она, посерьезнев.
— Капитаны звездолетов прежде говорят, а уж потом целуются. Что ж, посмотрите, что вам прислали.
Кирк вытащил конверт и разорвал его. Послание было коротким, четким, в духе Спока. Оно гласило:
Ленора увидела, как изменилось лицо Кирка. Наконец она сказала:
— Мне кажется, что я вас потеряла. Надеюсь, не навсегда.
— Вряд ли, — ответил Кирк, пытаясь улыбнуться, но это ему не удалось. — Просто я должен был раньше посмотреть эту записку. Извините меня, пожалуйста; и, — доброй ночи Леди Макбет.
Когда Кирк прибыл в госпитальный отсек, Спок и Мак-Кой уже были там. Дайкен лежал на столе, от его покрытого испариной тела тянулись многочисленные провода к контрольному пульту, который, казалось, тихо сходил с ума. Кирк бросил быстрый взгляд на пульт, однако показания этих приборов мало что ему говорили. Он спросил:
— Он выживет? Что произошло?
— Кто-то подложил ему в молоко тетралубизол, — сказал Мак-Кой. — Неуклюжая работа — эта штука весьма ядовита, но почти не растворяется. Так что выделить ее оказалось легко. Он еще плохо себя чувствует, но шансы неплохие. Больше, мне нечего сказать, Джим.
Кирк бросил острый взгляд сперва на врача, затем на Спока. Они оба следили за ним, как коты.
— Прекрасно, — сказал он. — Вижу, что теперь, я следующий. Так почему бы вам не начать свою лекцию, мистер Спок?
— Дайкен был предпоследним свидетелем по делу Кодоса, — ровно проговорил Спок. — Вы — последний. Доктор Мак-Кой и я проверили библиотеку, как и вы, и получили ту же информацию. Мы предполагаем, что вы ухаживаете за мисс Каридан, чтобы получить информацию, — но следующее покушение будет на вас. Совершенно очевидно: вы и Дайкен до сих пор оставались в живых только потому, что находились на борту “Энтерпрайза”. Но если был прав доктор Лейтон, — у вас больше нет такого преимущества, и покушение на Дайкена, похоже, это подтверждает. Короче, вы сами пригласили смерть.
— Я уже делал это прежде, — ответил устало Кирк. — Если Каридан — это Кодос — я хочу его прижать. И все. Установление истины — часть моей работы.
— Вы уверены, что это все? — спросил Мак-Кой.
— Нет, Боунс, совсем не уверен. Помнишь, кем я тогда был на Тарсе — простым механиком, попавшим в гущу революции. Я видел, как женщин и детей загоняли в камеры, из которых не было выхода… и возомнивший себя мессией, полусумасшедший Кодос нажимал клавишу. И затем, внутри никого не
